Марк Бурно: «Понять силу своей слабости»Интервью с основателем терапии творческим самовыражением. Бурно М.Е

бурно - бурно аплодировать бурно выражать бурно обсуждать бурно приветствовать бурно протекать бурно расти бурно реагировать … Словарь русской идиоматики

Гигантскими шагами, семимильными шагами, неукротимо, остервенело, яростно, исступленно, страстно, без удержу, стремительно, бешено, не по дням, а по часам, с пеной у рта, бурливо, яро, дико, безудержно, буйно, не помня себя, быстро, до потери… … Словарь синонимов

Бурно, Марк Евгеньевич Марк Евгеньевич Бурно (р. 1939) психотерапевт, доктор медицинских наук, автор метода психотерапии творческим самовыражением. Публикации Бурно М. Е. Терапия творческим самовыражением. М.,1989. Ссылки Биография … Википедия

Марк Евгеньевич Бурно (р. 1939) психотерапевт, автор метода психотерапии творческим самовыражением. Публикации Бурно М. Е. Терапия творческим самовыражением. М.,1989. Ссылки Биография … Википедия

I нареч. качеств. обстоят. 1. Так, как в бурю [буря I 1.]. 2. перен. разг. В высшей степени, предельно в своём проявлении; чрезмерно, чрезвычайно, очень. II нареч. качеств. обстоят. 1. Шумно и стремительно. отт. перен. Отличаясь активностью,… … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой

бурно - Присл. до бурний … Український тлумачний словник

бурно - см. бурный 2), 3), 4), 5); нареч. Бу/рно плескались волны. Бу/рно переживать что л. День прошёл бу/рно … Словарь многих выражений

бурно - прислівник незмінювана словникова одиниця … Орфографічний словник української мови

Бурно развивающийся …

Бурно разлагающийся … Орфографический словарь-справочник

Книги

• О характерах людей , Бурно М.. Книга стала своеобразным учебником для врачей, психологов, пациентов, душевно здоровых людей с трудными для себя и других характерами, для людей, склонных к тягостным душевным переживаниям, и…
• О характерах людей (психотерапевтическая книга) , Бурно Марк Евгеньевич. Книга стала своеобразным учебником для врачей, психологов, пациентов, душевно здоровых людей с трудными для себя и других характерами, для людей, склонных к тягостным душевным пережи ваниям,…

Бурно М.Е. (Москва)

Бурно Марк Евгеньевич

Член редакционного совета журнала «Медицинская психология в России»;

Доктор медицинских наук, профессор кафедры психотерапии и сексологии Российской медицинской академии последипломного образования, вице-президент Профессиональной психотерапевтической лиги (Москва, Россия).

E-mail: [email protected]

Аннотация. Существо терапии творческим самовыражением (М.Е. Бурно) (ТТСБ) состоит в том, чтобы помочь дефензивному человеку (человеку с более или менее сложным хроническим переживанием своей неполноценности, несостоятельности, душевнобольному или душевно здоровому) почувствовать, осмыслить себя как одухотворенную творческую индивидуальность, неповторимую личность, обрести свою, по возможности, общественно полезную целительную жизненную дорогу, свой смысл - исходя из особенностей своего душевного склада, своей клинической картины. Для этого психотерапевт помогает, по возможности, изучить известные природные характеры и хронические душевные расстройства в разнообразном творческом самовыражении.

Изучая, постигая эти общие, повторимые особенности, опираясь на них, человек приходит к пониманию, переживанию своей неповторимости, уникальности. Да, я тревожно-сомневающийся человек (психастеник), например, но неповторимый. Переживание своей необычности, уникальности, своей неповторимой природы души есть творческое целительное вдохновение. Вдохновение несет в себе Смысл, Любовь (в самом широком понимании), поднимая дефензивную душу. Светлое переживание самособойности смягчает аморфную напряженность, теснит тягостную неопределенность.

Ключевые слова: терапия творческим самовыражением (М.Е. Бурно), переживание своей неполноценности, российская психотерапия.

1. Терапия творческим самовыражением уже много лет развивается, углубляется, благодаря моим последователям. Нескончаемая им благодарность за наше созвучие в нашем деле.

В самых общих чертах и в стержневой своей сути метод сложился к 1970 г. . Первое издание монографии «Терапия творческим самовыражением» вышло в 1989 г. . В 2003 г. вышло коллективное руководство по применению метода (не только в медицине) .

Первое издание монографии

2. Настоящий метод как отечественная, проникнутая естественно-научным (клиническим) мироощущением (клиницизмом), терапия творческим самовыражением обозначен во всех трех изданиях «Психотерапевтической энциклопедии» под ред. Б.Д. Карвасарского (1998, 2000, 2006) , в томе «Клиническая психология» в «Психологическом лексиконе»/ под общей редакцией А.В. Петровского и в некоторых других изданиях как «терапия творческим самовыражением Бурно» (ТТСБ). Сегодня это - метод-школа со многими государственными учебными пособиями и защищенными диссертациями. Метод вошел в государственные унифицированные программы непрерывного профессионального образования по специальностям «Психотерапия» (1990, 2005) и «Клиническая психология» (2000) . Мне неловко здесь упоминать в названии данного метода свое имя, но иначе можно запутаться: «терапия творческим самовыражением» сегодня нередко понимается широко; например, как разновидность или другое название арт-терапии.

3. До сих пор многие коллеги устно или в печати обнаруживают непонимание существа ТТСБ, считая этот метод-подход не только вариантом арт-терапии, но и особым вариантом экзистенциально-гуманистической психотерапии, результаты которого возможно обрабатывать статистически, в диссертациях. Еще чаще метод полагают возрождением давней «клубной» терапии увлеченностью (побуждение пациентов культработниками к разнообразному целительному творчеству). Некоторые авторы даже считают, что это и вовсе не метод, а «просто жизнь» [напр. 4, с. 158]. Все эти выше перечисленные, более или менее сложные, направления, приемы терапии духовной культурой, несомненно, по-своему помогают многим пациентам (хотя и здесь, бывает, случаются неудачи, осложнения, если воздействие не отвечает клинике). Так же могут серьезно помогать в особых жизненных формах культура, общественные события, любимая работа, живое общение с природой и с людьми. И все-таки, думается, только ТТСБ, на сегодняшний день, может организовать эту помощь средствами духовной культуры клинически продуманно, научно-дифференцированно для различных диагностических групп психиатрических пациентов, не выпадая из классической клинической психиатрии с ее дифференциальной диагностикой, показаниями, противопоказаниями, а современно преломляя, обогащая сегодняшнюю, при необходимости психофармакотерапевтичеcкую (осторожную к лекарствам), психиатрию особой клинической психотерапевтической одухотворенностью. «Терапия духовной культурой» («направление в психотерапии»), как справедливо полагает Юрий Иосифович Полищук , в виде «терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно» помогает пациентам следующим образом. «Лечебные эффект терапии творческим самовыражением достигается за счет положительного влияния высоких духовных ценностей, эстетического восприятия и переживания красоты и величия природы, творческой переработки произведений искусства, созвучных переживаниям пациентов. Это метод лечения творческим вдохновением и радостью творческих достижений, способ самовыражения и самоактуализации личности, способ совладания с болезненным состоянием» (с. 130-131). Для Ю.И. Полищука, одного из самых тонких наших клиницистов, терапевтическая одухотворенность (терапия духовной культурой) должна быть естественно включена, интегрирована сегодня в психиатрию, психотерапию.

Указанное выше частое непонимание ТТСБ коллегами-психотерапевтами объясняется, думаю, не только затрудненной информативным богатством мировой литературы и, прежде всего, в Интернете, возможностью в наше время изучать, в том числе, наши (ТТСБ), работы, но, главным образом, неспособностью слушать и слышать, понимать клиницизм. Это непонимание объясняется, как убедился, иным природным складом ума многих коллег, особенно психологов. Так, впрочем, должно и быть. Я ведь и сам не понимаю многое из того, что пишут. В частности, не понимаю, почему научные идеи могут возникать лишь как самособойные теоретические построения с последующим практическим применением, почему свои научные идеи не могут рождаться в гуще лечебной практики.

4. Существо ТТСБ - помочь, прежде всего, дефензивному человеку, дефензиву (человеку с более или менее сложным переживанием своей неполноценности, с тягостным чувством преувеличенной вины перед людьми и природой, прежде всего, душевнобольному или, реже, душевноздоровому), человеку, запутанному в себе самом, осознать, прочувствовать себя одухотворенно-творческим, неповторимым и достаточно полноценным собою, - исходя из особенностей природы своей души , помочь обрести свою , по возможности, общественно-полезную, целительную жизненную дорогу, свой жизненный смысл, в согласии со своим делом, своими людьми, своими животными, деревьями, травами. Помочь такому человеку быть тем, кто он есть природой своей, но во имя добра и в наиболее совершенном смысле, что целительно для дефензива тем, что дает ему вдохновение. Это древнее, известное естественно-научное положение. Новое же состоит в том, как практически это сделать, в детальном профессиональном «развязывании», развитии некоторых неясных узлов клинической психиатрии, характерологии - для нашей помощи дефензивным людям. Речь идет о тягостных болезненных сомнениях , тонкостях деперсонализационного расстройства , о специфической сути (ядре) каждого характера (в том числе, «шизофренического» («полифонического»)) и т.д. Именно это является содержанием работ по ТТСБ - моих и моих последователей. Пациенты с помощью психотерапевта посильно, в разнообразном творческом самовыражении, изучают известные природные характеры, картины, в основном, хронических, душевных расстройств. Постигая эти общие, повторимые, природные характерологические, клинические ориентиры, опираясь на них, человек приходит к светлому переживанию своей уникальности, ощущению силы своей слабости. Да, я тревожно-сомневающийся (психастенический), к примеру, человек, но неповторимый, уникальный. Переживание этого неповторимого своего и есть целительное творческое вдохновение, содержательная встреча с собою, несущая в себе смысл, любовь, опора в жизни (особенно для дефензивного человека). Светлая самоидентификация теснит травмирующую аморфную тревожную депрессивность в душе. И это достигается естественно-научным (клиническим) воздействием, наблюдением, изучением, размышлением, переживанием. Не теоретической (там, где психотерапевтическая концепция реализуется в психотерапевтические техники) дорогой, а дорогой естественно-научной, дорогой естественно-научного одухотворенного материализма (клиницизма) .

5. Естественно-научный материализм (термин и суть подхода дал английский физик Джон Тиндаль в конце 19 века), как справедливо полагал Владимир Ильич Ленин, - «стихийное, несознаваемое, неоформленное, философски-бессознательное убеждение подавляющего большинства естествоиспытателей в объективной реальности внешнего мира, отражаемой нашим сознанием» [цит. - 47, с. 191]. «Стихийное» - пожалуй, до поры, до времени. Ленин считал этот подход, тесно связанный с философским материализмом, - “«стыдливым» и недодуманным до конца материализмом” [цит. - 47, с. 191]. Нет-де последовательного ответа на энгельсовский «высший вопрос всей философии» , (первичен дух или первична природа?) . Нет в этом подходе воинствующего материализма, то есть материализма, стремящегося идеализм победить. Таковы, например, с точки зрения Ленина, стихийные, «стыдливые» материалисты: Дарвин, Бутлеров, Корсаков, Эрнст Кречмер, Ганнушкин. Для Ленина же философский идеализм, в конечном счете, - «пустоцвет» на дереве полнокровного познания .

Естественно-научный материализм (додуманный, по моей возможности, «до конца») есть философская основа ТТСБ и, по-моему, всей классической клинической психиатрической психотерапии. Исходя, прежде всего, из природы клинической психопатологической картины, включающей в себя личностную почву, психотерапевт воздействует на душевное состояние пациента (даже в самых тонких, глубинных его движениях) и из души - на все тело, помогая природе человека защищаться совершеннее от внешних и внутренних (например, конституционально-генетически обусловленных) влияний. Это понимание психотерапии несколько отлично от понимания Владимира Евгеньевича Рожнова . Так думаю, чувствую как клиницист. Но я обычно отодвигаю в сторону вопрос о том, что же на самом деле , независимо от мироощущений разных людей, первично или вторично, - материя или дух? Тело человеческое - источник или приемник духа? Это, по-моему, останется вечной Тайной . Да, природа, для меня, существует независимо от нас, но один человек, как и я, склонен чувствовать своей особой природой, что подлинная реальность есть природа-материя (например, циклоид у Э. Кречмера), а другой - дух (шизоид - у Э. Кречмера) . И оба, каждый своим делом, к которому природой своей души предрасположен, необходимы Человечеству. Пусть материалист чувствует тело свое источником своей совести, а идеалисту совесть посылается свыше. Думаю, что каждый из них по-человечески по-своему прав.

6. Итак, ТТСБ не есть древняя терапия увлеченностью . И не есть Арт-терапия , всегда основанная на психологических (теоретических) концепциях (в основном, психодинамических, экзистенциальных), приемах, техниках. «…Приемах, - как полагает лидер отечественной арт-терапии Александр Иванович Копытин, - помогающих клиенту выражать свои чувства и мысли в художественной форме и осознавать связь изобразительной продукции с содержанием своего внутреннего мира» . Арт-терапевт при этом идет по дороге своей той или иной концепции «мимо» клиники, «мимо» характеров, не от природы, а от духа. Современные американские психологи Джеймс Прохазка и Джон Норкросс, «преданные духу интеграции», сконструировали психотерапевтическую транстеоретическую модель, «черпающую из всего спектра основных теорий» . А.И. Копытин на основе этого универсального психологически-психотерапевтического подхода сравнил разнообразные формы, модели, в основном, «эмпиричной», противоречивой, наполненной элементами психоанализа, экзистенциализма и т.д. арт-терапевтической практики, и разработал свою единую методологическую основу для системной арт-терапии в психиатрии. В этой системной арт-терапии открывается бесконечная россыпь разнообразных психологических деталей и формализаций, которые покажутся иному, мало сведущему в психологических фигурах, клиницисту, привыкшему к живым жизненно-земным клинико-психотерапевтическим описаниям, жизненно как бы само собой разумеющимся. Однако есть особая теоретически-психологическая, «математическая» красота в том, что, например, изобразительные средства возможно рассматривать под знаком «триадичности транзактных конфигураций» (то есть взаимодействие может быть не только прямым, но и через художественные материалы и образы, между специалистом, пациентом и участниками группы). Имитация , например, связана с наблюдением за художественной работой друг друга, а с помощью интернализации , наблюдая художественную экспрессию других членов группы, усваиваешь более зрелые способы реагирования. И т.д. . Так, думается, возможно подчеркнуть и в этих элементах практической работы концептуально-психологическую особенность арт-терапии (в т.ч. системной), ее мироощущенческое, философское отличие от клинической классической психотерапии (и ее части - ТТСБ). ТТСБ основывается также на естественно-научном, художественно-научном мироощущении, мировоззрении.

ТТСБ в основе упомянутого выше А.И. Копытиным «внутреннего мира» пациента видит-чувствует-полагает не дух, выраженный в схемах, системах, символах, а природные особенности души, характера. Идет от чувства первичности природы, а не от изначального духа. В ТТСБ возможно и научное лечебное творчество, и лишь творческое (по-своему ) общение с людьми, исходя из их и своего характеров, из клинической психопатологической картины. Все это чуждо и экзистенциальной, гуманистической психотерапии. Там не занимаются изучением природных характеров, дифференциальной диагностикой. Нас роднит лишь преклонение перед высшими духовными ценностями (совесть, смысл, ответственность и т.д.), но происхождение их и соответственно духовную психотерапевтическую помощь мы здесь мыслим по-разному.

Т.о., творчество в ТТСБ - лишь средство (хотя и необходимое) для постижения своих душевных природных особенностей, опираясь на которые человек, по возможности, общественно-полезно, целительно для себя, как бы «вписывается», интегрируется в сложную жизнь Человечества. Для того, чтобы ощутимо понять, прочувствовать природные особенности своей души, что ты можешь, что ты есть, надобно что-то «от души», по-своему (т.е. творчески), нарисовать, написать, сыграть на сцене и т.д. Английский философ XVII века Джон Локк в незаконченной работе «Об управлении разумом» отметил по этому поводу: «Никто не знает силы своих способностей, пока не испытал их». И вспоминает из Вергилия: «Множатся силы (обретаешь силы) в движении» («Viresque acquirit eundo» . Последнее есть 3-е древнее положение, на которое опирается ТТСБ - после «Познай самого себя» («Nosce te ipsum») и «Для каждого свое» («Suum cuique»). Понятно, что эти вечные положения преломлены, проникнуты здесь естественно-научным мироощущением.

Э. Кречмер

П.Б. Ганнушкин

В. Кречмер

7. ТТСБ исходит, прежде всего, из работ немецкого психиатра-психотерапевта Эрнста Кречмера (Ernst Kretschmer) (1888-1964) и отечественного психиатра Петра Борисовича Ганнушкина (1875-1933).

Э. Кречмер (1934, 1975) как психотерапевт уже прямо отмечал, что «не конституция сама по себе, но нахождение или ненахождение соответствующего жизненного поприща является судьбой, и здесь лежат психотерапевтические задачи» (психотерапевтическая естественно-научная (не теоретическая) концепция «созидания личности по ее конституциональным основным законам и активностям» .

8. Сын Э. Кречмера Вольфганг Кречмер (1918-1994), с которым мы были дружны последние 20 лет его жизни, своей Синтетической психотерапией (1958, 1963) стремился обогащать, развивать, в сущности, советами пациентам, заданиями, естественно-научную концепцию отца, включая в психотерапевтический процесс в психиатрии биологическое, психологические и духовное: от «упражнений» до «положительных переживаний и творчества». Вадим Моисеевич Блейхер и Инна Вадимовна Крук , тоже знавшие Вольфганга Кречмера, писали о его методе следующее. «Метод развивает психотерапевтическую концепцию Е. Kretschmer’a (1934), делавшего упор на необходимости в процессе лечения привлекать факторы, влияющие на обретение больным собственной ценности, обусловленную этим силу, требуемую для осмысления жизненных задач» (с. 272). Однако ни Э. Кречмер, ни В. Кречмер не разрабатывали концепцию «созидания личности по ее конституциональным основным законам и активностям» как лечебную практику, не оставили ни специальных приемов, ни более или менее целостной системы. «Это жаль, но зависит от темперамента», - писал мне в свое время по-русски русофил В. Кречмер .

А.И. Яроцкий

С.И. Консторум

Гиппократ

9. Истоком ТТСБ являются и известные работы российского терапевта-психотерапевта Александра Ивановича Яроцкого (1866-1944), в которых он как одухотворенный материалист-интернист врачебными суждениями и практическими психотерапевтическими советами утверждал, что «интенсивные благородные душевные движения «могущественно» воздействуют на больное тело и врачи должны пробуждать их» .

И еще, ТТСБ не было бы без современной отечественной психиатрической клинической психотерапии, основоположником которой стал Семен Исидорович Консторум (1890-1950). ТТСБ есть, по сути дела, одухотворенная клиническая (естественно-научная) психотерапия внутри гиппократовой клинической медицины . Как и классическая клиническая психотерапия, ТТСБ открыта для всех других психотерапевтических подходов, методов (вплоть до технических, психодинамических, религиозных). Открыта в том отношении, что эти воздействия в своих элементах способны включиться в ТТСБ, если, клинически преломленные, отвечают клинической картине, способствуя лечебному творческому самовыражению. Например, новокузнецкий психиатр-психотерапевт Ксения Юрьевна Сосновская ввела в методику терапии творческим общением с наукой в ТТСБ элементы экзистенциально-гуманистической психотерапии, благотворно отвечающие определенному клиническому кругу пациентов .

10. Практика ТТСБ - индивидуальные беседы; домашние задания; «учебники» - Павла Валерьевича Волкова «Разнообразие человеческих миров» и мой «О характерах людей» ; группа творческого самовыражения в психотерапевтической гостиной; клинический театр-сообщество. Конкретные методики терапии творчеством, переплетающиеся между собою, суть следующие:

Психотерапевтическая
гостиная

1) терапия созданием творческих произведений;

2) терапии творческим общением с природой;

3) терапия творческим общением с литературой, искусством, наукой;

4) терапия творческим коллекционированием;

5) терапия проникновенно-творческим погружением в прошлое;

6) терапия ведением дневников и записных книжек;

7) терапия перепиской с психотерапевтом;

8) терапия творческими путешествиями;

9) терапия творческим поиском одухотворенности в повседневном;

10) терапия исполнительским творчеством.

«Творческий» - означает здесь всюду поиск , познание своих природных особенностей (аутистических (замкнуто-углубленный), психастенических (тревожно-сомневающийся) и т.д.), сказывающихся в общении с искусством, людьми, природой и т.д., - для обретения своей вдохновенно-творческой (по-своему ) неповторимой жизненной дороги.

11. ТТСБ, прежде всего, - для больных, страдающих людей. Страдающих тягостным переживанием своей неполноценности, несостоятельности, что сказывается в застенчивости, нерешительности, тревожной мнительности, неуверенности в себе, в склонности к тягостным сомнениям, в преувеличенном переживании своей вины перед близкими и миром. Все это проникнуто достаточно острым, жалящим самолюбием и называется дефензивностью (глубокой, терпимой или в границах практического душевного здоровья).

Дефензивность разного бывает происхождения: депрессивного, на почве патологического характера, у душевноздорового тревожного совестливого человека. Чтобы основательно помочь дефензиву нашим методом, важно подробно знать особенности его дефензивности. В случаях болезненных - клинико-нозологическую основу в известных тонкостях, личностную почву дефензивных переживаний. Тут своя сложная дифференциальная диагностика. Потому ТТСБ и есть клинико-психотерапевтический метод, что воздействуем на пациента профессионально средствами своей души в духе этого метода, исходя из живых особенностей клиники . Психолог же сообразуется в своей психологически-психотерапевтической помощи (в основном, - для душевноздоровых) не с клиникой (включающей в себя и личностную почву), а сообразуется - с какой-либо психотерапевтической концепцией (частица психологической теории). Эта сообразованность психотерапии с картиной души, на которую воздействуем, сохраняется и в случае душевного здоровья: психотерапевтическое влияние отправляется от подробно исследуемых здоровых дефензивных особенностей.

12. В некоторых тяжелых случаях с неостропсихотическими расстройствами (шизофренический или органический дефект, душевная ослабленность (например, раковая, старческая)), там, где изучать характеры, клинику уже не под силу, довольно бывает и одного только поиска себя без всякого конечного результата. Уже один поиск себя дает больному хотя бы слабый свет вдохновения. Этот поиск может практически сказываться просто в сравнении двух картин (репродукций) по просьбе психотерапевта (какая из них мне ближе, созвучнее).

13. Основательно, в тонкостях, применяющие ТТСБ специалисты не считают себя дилетантами в искусстве, поскольку не пытаются размышлять искусствоведчески. Мы по-своему (исходя из клиники) опираемся в нашем деле на искусство, художественную литературу, зоологию, ботанику и многое другое, не являющееся непосредственно предметом изучения в клинической психотерапии. Опираемся так, как соматолог по-своему опирается на физику и математику в своих приборах, дабы с их помощью помочь страдающим людям.

14. Примеры того, как характерологически по-разному творчески выражают себя в ТТСБ (например, в творческой фотографии) разные женщины - в поисках себя, своих природных основ, своих (творческих, по-своему ) переживаний, интересов, занятий, в поисках своих (тоже сообразных своей природе) способов общения с людьми, в поисках своей любви, своего жизненного пути, своего смысла.

Студия целебной
живописи (разновидность
группы творческого
самовыражения)

15. Рисунки тоже разных женщин. Здесь можно было бы подробно говорить о том, в чём ценность каждой разновидности характерологического творческого самовыражения, как это связано со своей дорогой в жизни, своим смыслом жизни. Это и происходит в наших психотерапевтических занятиях.

16. Долгосрочная ТТСБ продолжается 2-5 лет, краткосрочные варианты - от недели до 4-х месяцев.

Сформировавшийся в ТТСБ творческий стиль жизни (хотя бы в элементах) способствует становлению стойких компенсаций при психопатиях с дефензивностью (специфических расстройствах личности - по МКБ-10) или становлению стойких малообратимых ремиссий при шизотипическом расстройстве (по МКБ-10). ТТСБ в своих особых вариантах приводит к посветлению душевного, духовного качества жизни и при шубообразной шизофрении (вне шуба, даже с отчетливым дефектом) (метод психиатра-психотерапевта Инги Юрьевны Калмыковой), в паллиативной помощи ослабленным онкологическим пациентам (метод онколога-психотерапевта Татьяны Витальевны Орловой) и т.д. См. о применении ТТСБ при различных болезненных расстройствах . ТТСБ может глубинно помогать духовно сложным, образованным взрослым людям и, в своих элементах, может ощутимо помогать школьникам и детям в детском саду. В одних случаях (например, глубокая психастеническая психопатия), бывает, необходимо проникнуть вместе с пациентом в детали характера, дифференциальной диагностики, в частности, с целью успокоить его тревогу по поводу шизофрении, которую у себя подозревает, и помочь тоньше войти в естественное, органичное для него, психастеническое творчество. В других, например, тяжелых шизофренических случаях, довольно и одного нескончаемого поиска своего характера, поиска, помогающего все яснее чувствовать себя собою даже «под ошибочным характером». Но везде остается стержень ТТСБ - опора на природу души, картину характера (например: «у меня характер Пушкина, а у него характер Лермонтова», «у меня характер Оленя, а у него характер Лисы» и т.д.).

17. Уютная обстановка психотерапевтической гостиной с чаем, свечами, малым светом, тихой музыкой, слайдами смягчает тревогу застенчивых наших пациентов. Нет у нас «горячего стула», на котором в психологических группах человек рассказывает не близким людям о себе, и даже нет необходимости каждому пациенту говорить за столом, что-то свое, обсуждая какую-нибудь тему. Захочется сказать - скажет, а то можно и много вечеров пить чай с пряниками, смотреть слайды и слушать разговоры, вбирать их в себя, привыкать. У нас есть и специальная памятка для тех, кто пришел впервые в гостиную, в группу творческого самовыражения. Вот эта памятка.

Памятка врачу и пациенту нашей кафедрально-диспансерной амбулатории
(О напутствии человеку, однажды вечером впервые вступающему в группу
творческого самовыражения в психотерапевтической гостиной)

Не опаздывая, в 17 часов, в четверг или в пятницу (усложненная группа), входите смело в психотерапевтическую гостиную. Поздоровайтесь со своими будущими товарищами по группе, скажите, что первый раз пришел (пришла), спросите, где там можно сесть за стол или во втором ряду, в кресло. По возможности, пусть это впредь будет Ваше место в гостиной.

На первых для Вас занятиях можно ничего не говорить. Только слушайте психотерапевта и товарищей по группе, пейте чай, ешьте конфеты, печенье и т.д. Читая дома книги о характерах, постепенно, молча втягивайтесь в работу группы, пока не захочется участвовать в разговоре товарищей и психотерапевта.

Поначалу попробуйте ничему не удивляться, стараться понять происходящее (в том числе, вспоминая прочитанное дома), постарайтесь довериться этому праздничному лечению в гостиной с чаем, свечами, слайдами, музыкой. Понимание, благотворное переживание происходящего придет само собою. И, надеемся, поможет Вам.

Цель любого занятия, независимо от его содержания, состоит в том, чтобы помочь человеку, вольно или невольно, изучать свои душевные природные особенности (характер, душевные расстройства, душевные трудности), сравнивая себя по характеру с товарищами по группе, с известными художниками, писателями, композиторами и другими творцами прошлого. Все это происходит для того, чтобы скорее придти, опираясь на свои, более или менее стойкие, особенности, переживания, к своему творческому самовыражению (выполнению какого-либо дела по-своему, неповторимо по-своему ). Характеры и душевные расстройства (депрессия, навязчивости и т.д.) - лишь ориентиры, помогающие постепенно проникнуться своим, свойственным своей природе, смыслом существования, своим неповторимым, уникальным «Я». Это переживание своего неповторимого в душе, поступках - есть основа творчества и само творчество. Это есть то, что освещает, поднимает душу, наполняет творческим вдохновением, ослабляя болезненную тревожно-депрессивную напряженность и другие расстройства настроения, сообщая человеку его жизненный смысл среди людей и природы, вообще делая жизнь более ясной, осмысленной, понятной, уверенной, светлой. Да, вот это мне по-настоящему близко, это моё, вот для этого и живу, вот это буду делать в жизни, с этими людьми буду вместе, по этой дороге пойду дальше. И т.д.

Однако встречаются пациенты с такими тяжелыми трудностями общения, что не могут присутствовать в группе, даже молча. Гнетет их тягостное острое напряжение-застенчивость в душе и теле. Для них специально создан в нашей кафедрально-диспансерной амбулатории доктором Любовью Александровной Тарасенко вариант индивидуальных занятий с пациентами в надежде в дальнейшем все же приглашать таких пациентов в группу .

18. Одни дефензивы желают в точности знать в ТТСБ свой диагноз, другие им мало интересуются, им важен (и то - приблизительно) лишь характер (свой и некоторых других людей). Мы стоим на том, чтобы устанавливать людям, ушедшим из жизни и себе самим не диагнозы, а лишь примерные характеры и синдромы (например, «депрессия»). Этого душевного ориентира достаточно для поиска своего пути в творчестве и в жизни. Характеры, болезни ныне здравствующих людей (в том числе, писателей, художников, ученых, государственных деятелей) вообще запрещается обсуждать. Названия характеров, болезней предпочитаем произносить без психиатрических корней (например, «замкнуто-углубленный» вместо «шизоид») ), учитывая, что в сегодняшней нашей жизни, с частой безответственностью к слову, сплошь и рядом в подобных случаях научные термины толкуются как нечто тяжелое душевнобольное. См. так же об этом ниже, в пункте 22.

Однако для погружения в патографию, конечно, нужно знать и классические названия патологических характеров, болезней, иначе патографические работы будут нам мало понятны. Изучение в ТТСБ патографии , несомненно, смягчает стигматизацию. Даже тяжелый душевнобольной, убедившись в нашей амбулатории в том, как много среди гениев и талантов душевнобольных, улыбаясь, соглашается «пребывать в этой компании».

19. Иногда, даже одно только недолгое пребывание в атмосфере нашей группы, без видимого участия в работе группы, дает новенькому дефензивному пациенту прилив творческого вдохновения-облегчения. Но обычно все же необходимы месяцы групповых занятий или интенсивные индивидуальные встречи по Л.А. Тарасенко , чтобы в душе поселился более или менее стойкий свет творческого стиля жизни (психотерапевтические встречи с психофармакотерапией или без). Занятия наши (в их не упрощенном виде) должны быть вдохновенной углубленной работой души всех присутствующих в психотерапевтической гостиной. Это, в сущности, праздничная, но и трудоемкая, школа творческого самовыражения. Так, существо занятия «Ламарк и Дарвин» состоит в том, что общими усилиями обнаруживается в анализе научного творчества этих натуралистов взаимодополняющее характерологически разное. Благодаря своим отчетливым аутистическим свойствам Ламарк смог совершить одни определенные важнейшие открытия и не смог понять другое важнейшее. Это другое, недоступное Ламарку по его природе, сделал благодарный Ламарку за то, что тот совершил, Дарвин. Сделал своим иным, особенным научным психастеническим душевным складом, при довольно низкой своей работоспособности, весьма слабой механической памяти, переживая и эти свои «посредственные» способности. Настоящие факты оказались важными для многих дефензивных пациентов - для понимания ими особенностей научного ума вообще, особенностей собственных и особенностей других людей. Многое стало им яснее, они сделались мягче, даже, некоторые, глубже, терпимее, не только в свой работе, но и в отношениях с близкими людьми, сослуживцами. Существо занятия «Смерть Ивана Ильича» по повести Льва Толстого - помощь дефензивно-тревожному, почти постоянно удрученно-трагически думающему о предстоящей (рано или поздно) смерти человеку, помощь пациенту заблаговременно готовиться к этой неизбежности, как готовился и сам Толстой. Существо этой помощи для тех, кому она характерологически созвучна, - стремиться, по возможности, жить по-своему, творчески, сбрасывая с себя «хомут» (слово Толстого) банальностей, мишуру кажущейся приятной безликости. И тогда накапливается в душе свое, неповторимое и целебно, содержательно светится, потому что это - неповторимое, уникальное. Это и есть творческое вдохновение с Любовью и Смыслом, состояние, в котором нет трагического переживания предстоящего ухода, нет страха смерти. Ивану Ильичу пришлось по кусочкам собирать эту, как он назвал, «радость», вспоминая, например, из детства, как был наказан, а мама принесла пирожки.

В наших занятиях не звучат психотерапевтические техники в обычном их понимании, а происходит живая психотерапевтическая жизнь. Не «интенсивная терапевтическая жизнь», как у Александра Алексейчика , а творчески-вдохновенная, с постоянной естественно-научной оценкой характерологического, с доброжелательным тихим деятельным светом Любви и Смысла. Это не игра-техника. Въедливые души дефензивных пациентов обычно тянутся к правде жизни. И не так важно, предрасположен человек природой своей к религиозному мироощущению или он по природе атеист. В ТТСБ нет победителей и побежденных. В наших занятиях в уютной полудомашней обстановке дефензив проникается, рано или поздно, повторяю, уточняю, светом творческого вдохновения, смягчающим, приводящим в целительную стройность его тревожно-депрессивное расстройство. Такого рода многие занятия способствуют целительному, жизненному духовному обогащению, развитию наших дефензивных пациентов. Пациенты обретают убежденность в особой силе своей слабости.

20. Абсолютным противопоказанием к ТТСБ остаются более или менее острые тоскливо-депрессивные расстройства, усиливающиеся в уютной (чай, свечи, творчество, изучение характеров) обстановке психотерапевтической гостиной (в группе творческого самовыражения) - до суицидальных желаний уйти из этого мира «завидно здоровых счастливчиков».

21. С одной духовно сложной, тонкой, образованной, творческой женщиной из Латвии (Рига) (наполовину латышкой, наполовину эстонкой) психотерапевтически переписываюсь уже много лет. Мы никогда не встречались, но ей серьезно помогают мои книги . С ее разрешения снова помещаю в своей работе, думается, важное для нас место из ее недавнего письма мне. «Рывками перечитываю Вашу книгу о театре-сообществе («Клинический театр-сообщество в психиатрии» (2009) - М.Б.). Знаете, это кому-нибудь, может, покажется нелепо, но я очень довольна своим (следует название серьезного расстройства, которое установила у себя, читая книгу. - М.Б.). <…> Таким образом, духовно чувствую свою принадлежность к какому-нибудь сообществу - может быть, больше, чем любому другому… Думаю, больше всего я «психастеноподобный романтик-сказочник». Только бы здесь нашелся кто-нибудь из врачей, так тонко понимающий… Кажется, все Ваши усилия здесь в советское время посеять свое «разумное, доброе, вечное» попали в очень-то каменистую почву, воспринимались очень поверхностно. (В молодости нередко читал в Риге лекции о психотерапии тяжелых больных. - М.Б.). Так я заключаю по высказываниям некоторых даже профессоров. Не понимают, что ТТС - не просто способ заполнять свободное время, не увлечение, а серьезное лечение, которое нам так нужно. Вот и занимаемся сами как получается».

22. Важнейшее правило ТТСБ - не обсуждать с пациентами и душевноздорвыми людьми, которым помогаем в ТТСБ, как уже подчеркнул, характеры и диагнозы ныне здравствующих (в том числе известных) людей, если они сами не оказались в группе и не против такого обсуждения. И не выносить за пределы нашей группы-сообщества, как именно характерологически оцениваем друг друга, памятуя о том, что в нашем обществе пока еще не часто встречается уважение к человеку с болезненными трудностями души как к личности, нередко своеобразной, творческой, нередко душевно более богатой, нежели обычные, т.н. «нормальные» люди. В связи с этим и следует в ТТСБ и в жизни, в основном, применять названия характеров без классических клинических (психиатрических) корней. Так, житейское название «замкнуто-углубленный» шире термина «шизоид», включая в себя и тяжелого шизоидного психопата и здорового человека с подобным рисунком характера без патологической выраженности. Так же не «опсихиатричивают» в жизни такие названия характеров, как «тревожно-сомневающийся», «авторитарно-напряженный» и т.д. .

23. Дефензивные пациенты, получившие существенную помощь от ТТСБ, иногда благодаря многолетним занятиям, по-разному относятся к ТТСБ как к психотерапевтическому методу, который (именно он, а не что другое) счастливо преобразил их жизнь. Многие (в том числе, эндогенно-процессуальные пациенты) убеждены в том, что метод подарил им жизнь. Помог научиться жить сообразно своей природе, чувствовать себя собою, «возделывая свой сад» в творческом вдохновении с Любовью и Смыслом. Называют это углубленное лечение вторым или главным университетом. Но в некоторых случаях пациенты (особенно те шизоидные пациенты, «теоретики», которые не терпят ни малейшего вмешательства извне в свой душевный, духовный порядок-гармонию), склонны полагать, что доктор лишь посоветовал им изучить некоторые книги, благодаря чему они сами увидели жизнь, отношения между людьми, собственные внутренние конфликты, увидели-поняли отчетливее, научнее. В сущности, сами ко всему этому и пришли, изучая характеры. Множество «прожитых» групповых и индивидуальных занятий с врачом, на которых пациент входил, через горячие несогласия, споры, в детали нового, сложного для него целительного понимания жизни, не кажутся им серьезной помощью. Другое дело - работа с психологом (например, с помощь психотерапевтических техник), опирающаяся на контракт. Но если предложить такому пациенту закончить раньше времени наш «научно-художественный» психотерапевтический курс, пациент отчаянно протестует и, в конце концов, соглашается с необходимостью и важностью для себя этого курса, с тем, что без психотерапевта тут мало бы что получилось.

24. ТТСБ как метод естественно-научный, «земной» привлекает к себе, тем не менее, многих российских идеалистически-аутистических пациентов (шизоидов, даже больных шизофренией с острой психотикой, c мощным аутистическим радикалом), благодарных методу за то, что приближает их к почве, природе характера, природе душевных расстройств, помогает, хотя бы на время, выйти на эту твердую землю из высот заоблачного духа, космически-изначальной духовности. Приведу по этому поводу мою развернутую консультацию на конференции (пациентка Н., 1964 г.р., 45 л.), 6.11.2009.

Пришла на конференцию в элегантном скромном платье, высокая, стройная. Виделось, что для нее это важное событие. Правда, при всей своей тонкой одухотворенности объявила участникам конференции, что, видимо, не так уж интересна нам, потому что «шизофреничка с острыми психозами и инвалид второй психиатрической группы». Рассказала, что в детском саду с 5-лет, уединившись, читала толстую книгу сказок, а в школе сделалась очень живой. Лет до 15-ти была «синтоноподобной аутисткой» (выражение это составила, читая работы о ТТСБ), поскольку «ко всему относилась углубленно, изучала всякий предмет до подробностей» и в то же время была общительной, веселой победительницей многих олимпиад, «от гуманитарных до математических». Беспрерывно читала, даже ночами под одеялом с фонарем. Мама, экономист, заставляла ее гулять. В 15 лет без понятных причин «навалилось» тягостное переживание своей неполноценности. Вскоре романтически полюбила артиста («по фильму») и одновременно - свою подругу. В то же время, страдая «комплексом неполноценности», была охвачена темой «герой и толпа», испытывала неприязнь к массе обыкновенных людей и преклонение перед людьми театра, живописи, литературы. Психологию и психиатрию презирала: «они лезут туда, где царствовать должно лишь искусство». «Чувствовала человеческое как духовное, и было неприятно рассматривать тело человека со всеми его анатомическими подробностями». Любила поесть, но чувствовала «пищевые радости» как «чисто душевное, отделенное от тела». Готовить уроки с 15-ти лет почти перестала, продолжая получать одни пятерки. «Все отчетливее чувствовала главенство мира божественного над всем остальным, остальное - небытие». «Будущее представлялось жизнью в исключительно божественно-творческом мире - неважно, где буду учиться или работать». Написала такое вступительное сочинение в МГУ, что стали уговаривать ее туда поступить, когда вдруг отказалась сдавать устный экзамен, потому что решила ехать с подругой «отдыхать» на Волгу. После Волги стала пьянствовать «за компанию». В течение 6-ти лет почти каждодневно в больших количествах поглощала водку, коньяк, работая тут и там на простых механических работах (подносила что-то, чистила и т.д.). МГУ «презирала за отсутствие в нем божественно-творческого». Вскоре вдруг решила поступить «хотя бы в МГУ», «поступила на искусствоведение и стала изучать любимого Врубеля». Научный руководитель не посчитал ее работы о Врубеле искусствоведческими, предложил поменять тему - изучать художников «Мира искусств». Отказалась: «мне надо полюбить художника, чтобы его изучать». На 4-м курсе Университета, в 26 лет (1990 г.) «сошла с ума». В течение двух недель «входила в свой психоз»: все отчетливее слышала внутри себя все, что происходит, о чем говорят во всех странах света. Дома, у окна, слушала этот «шум больших идей». Так проникалась голосом диктора радио, что, не зная, не видя его, «знала, чувствовала через обертоны его голоса его сложные переживания, его судьбу». А люди на экране телевизора не прямо, но украдкой поглядывали на нее, намеками разное ей сообщая. Н. стала чувствовать себя одновременно самыми разными людьми, переживая их настроения, заботы. Сделалась, наконец, «всеми людьми на свете, в том числе, и Анной Ахматовой». С восторгом погружалась в это «всевидение» и «всечувствие» и «зверски» относилась ко всем, кто мешал этому, разговаривая с ней, вторгаясь в ее мир. Лишь позднее научилась она жить одновременно в двух мирах - психотическом и реальном. Однако реальное было теперь особенно неприятно. Воспринимала тело как «навязчивую органику», «жила одним духом, слушая внутри себя пение птиц из других стран». Вспоминала, как Врубель писал жене из больницы, что жена должна быть счастлива, воспринимая от него его тайные сказочные потоки. Н. искала «сущность Бога», убежденная в том, что «Ленин ошибся». Полагала, что «основной вопрос философии вопрос о сущности Бога, а не о том, что вторично, что первично». Чувствовала, что через нее «действует Таинство». Состояние это продолжалось 3 недели и закончилось «под лекарствами» в Психиатрической больнице № 3 им. В.А. Гиляровского, «превратившись в длительную тоску». До 1997 г. было еще несколько подобных острых приступов, потом приступы стали «поглуше», но между ними пребывала либо в «возвышенном», либо в «тоскливом» состоянии, но приглушенном лекарствами. Нигде не работает, с 1997 г. - II группа инвалидности по психическому заболеванию, постоянное лекарственное лечение в ПНД. Лекарства принимала беспорядочно: сама уменьшала дозы, а то и месяцами жила без лекарств. Никогда не могла и теперь не может примириться с тем, что лекарства «глушат душу», которую она старается «бережно нести в руках, как младенца». В мае 2009 г. «напала» на мои книги о характерах людей, о терапии творческим самовыражением, «жадно уцепилась за них», но, как считает, «истинное облегчение почувствовала лишь здесь, в нашей амбулатории. Объясняет эту помощь следующим образом. «Меня стало впервые тяготить мое духовное мировоззрение. Благодаря Вашим книгам и особенно занятиям здесь, поняла, что существует и иное мировоззрение - материалистическое, естественно-научное, и они, оба этих мировоззрения, не исключают, а дополняют друг друга. Это новое для меня мироощущение идет от тела, а не от духа, и нужно только дать себе почувствовать его, как это рассказано у Мандельштама: на стекло вечности уже легло мое дыхание, мое тепло». Н. поняла, почувствовала, что это такое - «ходить телом, общаться с людьми, что есть реальный мир». «Благодаря тому, что у нас здесь происходит, возвращаюсь к реальному миру из мира потустороннего, шизофренического. Он, этот реальный мир, есть! Но я нуждаюсь в постоянном напоминании о том, что и реальный мир есть. Терапия творческим самовыражением ненавязчиво напоминает мне об этом. Благодаря этому происходит перестройка моего мировоззрения в нужном мне направлении. Здесь, в нашей психотерапевтической гостиной, я как бы возвращаюсь в свою молодость, в университет, там тоже были слайды картин… Деликатно тянут меня здесь, у вас, к земле. В мире идеализма я расплываюсь, а здесь мне дают язык, понятия, чтобы почувствовать мир тверже, определеннее. Характеры, что изучаю, - островки в океане знаний о человечестве. В том, моем, океане одна вода, а тут островки. Можно ступить на остров и тогда увереннее, тверже себя почувствовать. Особенно полифонические картины на слайдах дают чувство земли. Мне стало лучше, увереннее…»

В клинической беседе душевно разлажена: сердита, агрессивно-раздражительна, кричит зло в группе на каждого, не согласного с ней, и тут же мягко, доверчиво смотрит на того, на кого только что сердилась и говорит ему нежные слова благодарности за разговор. Философия для нее превыше всего, а чувственность - «презренная грязь». Разлад и в мимике и в неуклюжих телодвижениях. Беспомощная, даже милая, в своей однотонной, гипомимической раздражительности.

Диагноз: Шубообразная шизофрения. Шубы преимущественно парафренно-аффективной структуры, ремиссии со сложными субпсихотическими (или дистимического характера) переживаниями. Талантливый дефект. Несомненное посветление качества душевной жизни в процессе нашей психотерапии, которую необходимо продолжать.

25. Соборность («духовная общность многих совместно живущих людей» , их открытость друг другу с готовностью друг друга понять и душевно принять, если нет в тебе безнравственности) свойственна и ТТСБ. Это - национально-психологическая (российская) особенность нашей сердечной коллективно-групповой психотерапии. Соборность сказывается и в том, что ТТСБ не только принимает в себя все нравственные психотерапевтические подходы, воздействия, преломляя их в своем, клинико-креативном, отношении, но и принимает в себя, в свои попытки помочь все характерологические и вообще клинические (но не безнравственные) расстройства, трудности, обычно более или менее дефензивные, нуждающиеся в этой особенной психотерапевтической сложной помощи.

Мы говорим в нашей лечебной работе о характере в самом широком смысле, включая в это понятие все характерологические «наросты» в виде расстройств настроения, навязчивостей, сверхценных идей, тесно связанных с характером, растущих из его «почвы». Но, не включаем, даже в широкое понятие характера, остропсихотические расстройства (бред, галлюцинации, острая тоска и т.п.), занавешивающие характер остропсихотической занавеской, искажающей мир.

В процессе нашей работы, изучая людей, стараемся помочь некоторым из них изжить обычную поначалу убежденность в том, что каждый должен понимать и чувствовать, «как я сам», стараемся убедительно показать, что нет «плохих» и «хороших» характеров, что нет единой «правильной истины», что каждый по-своему прав, если он только не безнравственник.

26. Дух и характер - особая сложная тема в ТТСБ. Среди разнообразных дефензивных пациентов у нас немало аутистов и полифонистов с мощным аутистическим радикалом. Для них оказывается весьма существенным изучение своего характера - и именно это помогает им выяснить важное для них отличие Духа от характера.

При этом Дух, особенно в мироощущении утонченной сложной аутистической натуры, остается главенствующим неповторимым изначальным Духом, который, несомненно, сильнее характера. Но характер (природа) всё же повелевает, и бороться с ним бесполезно. Стихотворение поэтессы и коллеги психотерапевта Татьяны Славской , по-моему, замечательно точно помогает почувствовать и понять это.

Первый диагноз - Жизнь…
Диагноз второй - Характер.
Не озаботившись крикнуть: «Ложись!»,
вершит он свои теракты.

Взрывает покой и сжигает мосты
меж самыми близкими душами,
И там, на осколках, среди маеты,
мешает и слышать, и слушать нам.

Характер - диагноз. Характер - судьба.
И, значит, нелепы протест и борьба.

Справляться с ним мыслью? Наитием? Нет -
он с нами вершит все, что хочет.
Душа в круговерти свой след и свой свет
теряет… Характер - хохочет:

«Я прав! Я силен, даже если я слаб!
Я - данность. Фундамент и крыша.
Решаю, что раб ты, и будешь ты - раб…
А принц ты - сошлю в нувориши…

Я сам в исполнение привожу
любые свои вердикты…
Решу - и смиреньем тебя награжу,
а нет - необуздан и дик ты.

Никто предо мною не исполин.
Лишь я - повелитель, лишь я - властелин!»

Не буду, Характер, бороться с тобой,
чтобы выиграть этот бессмысленный бой.
Бороться с тобой? Проиграешь - себе.
Себе проиграешь в неравной борьбе.

… Светает за окнами. Время вставать.
На столике рядом - перо и тетрадь.

Раскрою ее - и по чистой строке,
чтоб слабой надежды ничем не спугнуть,
пройду, различая сквозь темень свой путь…
Омою ладони в прозрачной реке,
что видится-чудится мне вдалеке,

на берег присяду… Но всюду - одно:
зовущее, темное… Бездна иль дно?
Но в том-то, быть может, и выбора суть:
принять свой характер и - не утонуть…

Диагноз смертельный один только - Жизнь.
Держись за характер. Как можешь - держись…

P.S.
Но знаю (хоть редко об этом я вслух…) -
есть нечто сильнее характера… ДУХ.

27. ТТСБ и религия. ТТСБ - как уже отмечал, естественно-научный, материалистический (клинический) метод. Но одухотворенно-материалистический в том смысле, что испытывает глубокое (если не главное) уважение к духовным ценностям, религии, верующему человеку. Подчеркну еще раз, что мы полагаем вечной Тайной то, каковы отношения между материей и духом там, в Космосе, на самом деле, независимо от нас. «Остальное - молчание», - сказал перед смертью Гамлет.

ТТСБ считает за честь помочь человеку, предрасположенному к светлому религиозному мироощущению, найти нашими способами свой путь к Богу . Это нередко происходит и в нашей психотерапевтической гостиной. Сравнивая на экране слайд-картину Поленова «Христос и грешница» с иконой Рублева «Спас», пациент, предрасположенный к религиозному мироощущению, проникается светлой убежденностью в том, что мощный поток справедливого, мудрого Духа, Любви, идущий к нам из глаз Христа (Отец смотрит на нас сквозь глаза Сына), и есть для него, пациента, подлинная реальность, Истина .

Не следует забывать, что, затрагивая в наших занятиях тему религии, мы должны обращаться ко всем мировым религиям, даже если в нашей группе только атеисты и христиане.

28. Вот сидит и сидит раз в неделю в течение нескольких месяцев новенький дефензивный пациент в группе творческого самовыражения, проживает занятие за занятием, усваивая одновременно и то, что дает ему психотерапевт в индивидуальных встречах, выполняет творческие домашние задания, пьет чай в гостиной, привыкает к обстановке, все больше, полнее включается в наши разговоры. Постепенно, изучая характеры, болезненные душевные расстройства, рассматривая товарищей по психотерапевтической группе, невольно начинает пациент обдумывать, анализировать себя в сравнении с другими, все отчетливее укрепляется в нем ощущение себя такого, каков есть, со своими ценностями, возможностями, о которых прежде не ведал. Все живее желание по-настоящему попробовать, испытать «силу своей слабости». Углубляется внутренняя целительная работа. Теперь, как правило, улучшение идет вперед большими шагами - и приходит обычно инсайт (кристаллизация душевного, духовного подъема).

О том, как устраиваются наши психотерапевтические занятия (индивидуальные, домашние, группа творческого самовыражения, гипнотические сеансы как часть ТТСБ, клинический театр-сообщество как особая группа творческого самовыражения), о жизни, дружеской атмосфере в ТТСБ возможно почитать в наших книгах. Об изучении характеров, душевных расстройств с пациентами - в наших упомянутых выше «учебниках».

29. Приведу типичный пример стойкого и на долгие годы, малообратимого, улучшения состояния (компенсации у психопатической личности). Случай этот описан в 1987 г. и опубликован в 1989 г. (21 год назад) . С высоты сегодняшнего дня (краткое описание случая с сегодняшними добавлениями и уточнениями) работа ТТСБ видится отчетливее. Это была в свое время довольно трудная пациентка.

39-летняя (в 1987 г.) пациентка Д., инженер, с лишь внешне благополучными условиями жизни последние 13 лет (до 1987 г.), но с тяжелой астенической психопатией, многолетней декомпенсацией (по МКБ-10: тревожное уклоняющееся расстройство личности). Измучившись многолетней внутренней напряженностью с переживанием своей неполноценности, острой застенчивостью до невозможности общаться с сослуживцами (тем более - новыми: вынуждена перейти на новую работу - ближе к дому), измучившись и тем, что измучила любимого мужа своей раздражительностью, страдающая бурными вегетативными дисфункциями (и т.п. астенические страдания), вошла в 1973 г. в нашу амбулаторную терапию творческим самовыражением.

Д. просила «самым сильным лечением» («мощной аутогенной тренировкой», лекарствами) «выбить» из неё «неуверенный, робкий, рабский характер». Лечение такого рода существенно не помогало, и я просил пациентку потерпеть - приходить на беседы со мной и моей помощницей, психотерапевтом-медсестрой, Елизаветой Юльевной Будницкой, читать заданное о характерах, и не пропускать группу творческого самовыражения.

Через 2 года Д. сделалась несколько поспокойнее, пообщительнее, всё более заинтересовывалась изучением характеров и тем, как именно характер человека сказывается в его поступках и творчестве, однако сама что-либо написать, сфотографировать отказывалась, слайды природы, сделанные товарищами по группе, их очерки, рассказы не вдохновляли. Мужу по-прежнему доставалось от её истощающейся раздражительности. Нередко не хотелось ей приходить в группу, с недоумением спрашивала: «Зачем мне всё это?» Считала, что «настоящего толку от лечения нет».

Осенью 1975 г. (через 2 года амбулаторной работы) в группе мы говорили о творческом общении с природой и я читал вслух хокку Басё. Одно из хокку необыкновенно подействовало. Вот оно.

Всё выбелил утренний снег.
Одна примета для взора -
Стрелки лука в саду.

Пер. с японск. Веры Марковой

Д. считает этот момент поворотным в нашей лечебной работе и в своей судьбе. Вечер «глубинно» взволновал её и в то же время «подействовал отрезвляюще, кристаллизующе душу». Очень важно (и для нас), что Д. в этот вечер ясно поняла в этом «взрыве вдохновения», почему стало ей так светло на душе, почему так радостно колотится сердце, почему уже после группы не могла сразу войти в свой дом, прежде чем не сделала несколько одухотворенных кругов вокруг дома. Кстати, пациентка Н., описанная выше, в моей подробной консультации, так же нередко делает после группы творческого самовыражения несколько одухотворенных кругов вокруг своего дома, прежде чем успокаивается, чтобы войти в дом.

Д. осознала, её содержательно осенило, что она несёт в себе духовное богатство любви к природе, чудные воспоминания детства на Урале - и теперь она станет по-своему, сообразно астеническим особенностям своей души, выражать эту свою любовь в рассказах и слайдах. В этом смысл её жизни, и это непременно получится, потому что стала духовно обогащенной собою, обрела силу своей слабости (астеничности). Через 2 недели Д. стала впервые испытывать ещё «нечто новое»: тёплые, «неторопливые», «заинтересованные», «заботливые» чувства к товарищам по группе, близким, сослуживцам. Когда В., 54 лет, показывал в группе свои слайды, она посмотрела в его глаза и увидела «такую же голубизну, как в той лужице на его слайде, в которую опрокинулось голубое небо с робким облачком». Робость, стеснительность, вегетативная напряженность стали заметно слабеть.

Осень. Слайд Д.

Д. пишет теперь рассказы, стихи о природе, о своём детстве на Урале, делает слайды природы. Вот что рассказывает она в своём эссе о характерах. «Слайды астеника не сложны по замыслу, в них нет философичности, но есть хрупкое, трепетное проявление жизни простого цветка, травинки, солнечного зайчика на березовой поляне, голубенькой лужицы с отражением в ней легкого, как мечта, облачка». Всё это относится и к её слайдам.

Теперь уже Д. хочется быть собою, а не сангвиником, как прежде. Не хочется растерять свои астенические душевные особенности, которыми так лирически-художественно познаёт мир, природу людей. Благодарит судьбу за свой характер.

Улучшение состояния выразительно пошло с тех пор в гору. Примерно через год-полтора сформировалась стойкая «вдохновенная» компенсация. Впервые упрекнула себя за то, что во-время не родила ребёнка, «терзаясь неполноценностью», «запутанная в себе самой».

Катамнез - 35 лет, по сей день. Её квартира и жизнь устроены одухотворенно-творчески - созвучно с особенностями души. Так рассказывает и Елизавета Юльевна, они подружились. Д. жалеет, что до 41 года не знала себя, не знала «чуда духовного творчества», дарованного ей судьбой.

Подробности жизни, страданий, лечения, его результатов - в упомянутой книге .

Итак, целительному духовному «взрыву» - прозрению, спровоцированному чтением в группе хокку, предшествовала двухлетняя трудоёмкая клинико-психотерапевтическая работа по изучению особенностей своей характерологической природы в творчестве, особенностей силы своей астенической слабости, работа по изучению своего духовного богатства. Постижение своего астенического характера (общие свойства с другими астениками) есть обретение ориентира, помогающего проникнуться целительным переживанием своей (в данном случае - астенической) неповторимости, уникальности. Это переживание есть творческое вдохновение - содержательная светлая встреча с собою, наполненная, как она сама сказала, Смыслом и Любовью. Д. называет это творческое вдохновение - «взрыв». В данном случае необходимо было прожить, прежде всего, немало занятий в группе творческого самовыражения (в течение двух лет, одно двухчасовое занятие в неделю). И тогда, благодаря, прежде всего, изучению характеров и того, как именно они обнаруживают себя в творчестве, благодаря проясняющему свою особенность переживанию созвучия и несозвучия с творчеством разных писателей, художников, композиторов, товарищей по группе, у Д., поначалу подспудно, малоосознанно, формируется чувство-знание творческой себя, почва для «взрыва».

Думается, нет необходимости объяснять, что вся эта работа не основывалась на какой-либо психологической концепции (психоаналитической, экзистенциальной, когнитивной, эклектически-психологической и т.д.). Работа эта сродни земной одухотворенной педагогике, отправлялась не от теоретических символических конструкций, а от особенностей клиники, личностной почвы и была не психологическими техниками, которыми обычно практически осуществляется психотерапевтическая концепция, а человечески-задушевной, основанной на естественно-научных закономерностях, психотерапевтической жизнью.

30. ТТСБ связывает с арт-терапией сильное звучание в ТТСБ креативного психотерапевтического механизма. Но этот механизм ощущается, понимается в ТТСБ не в концептуально-психологическом преломлении, а естественно-научно, одухотворенно-материалистически. Творчеством светится, обнаруживает себя природа души творящего. Мы изучаем вместе с пациентом ее особенности, дабы помочь человеку выражать себя неповторимо по своему, но сообразно своей природе.

Творческое самовыражение связывает ТТСБ с арт-терапией не более, чем слово связывает рациональную психотерапию Дюбуа с психоанализом Фрейда. И ТТСБ как часть клинической классической психотерапии несет в себе не психоаналитичски-нейтральное, а живое целительное тепло к больному человеку.

С экзистенциально-гуманистической и религиозной психотерапией ТТСБ серьезно перекликается одухотворенностью, погруженностью в высшие духовные сущности (Смысл, Совесть, Красота, Ответственность), размышления о добре и зле, жизни и смерти. Однако высшие духовные сущности, с точки зрения экзистенциально-гуманистического, религиозно-психотерапевтического подходов, ниспосылаются в душу из мира изначального Духа. Даже если некоторые экзистенциальные, гуманистические психотерапевты не согласятся с этим, то все равно они, как и согласившиеся, рассматривают высшие духовные сущности в стороне от изучения клинической картины, включающей в себя определенную личностную почву, в стороне от дифференциальной диагностики, показаний и противопоказаний.

ТТСБ все же более сродни одухотворенным пациентам материалистического или полифонического (шизотипического, шизофренического) склада, или же реалистоподобным идеалистам-аутистам (нежели другим идеалистам-аутистам). Остальным пациентам более сродни психологическая (в широком смысле) терапия духовной культурой: арт-терапия, экзистенциально-гуманистическая психотерапия, религиозная психотерапия. ТТСБ и психологическая (психологически-ориентированная) терапия духовной культурой - это два полюса. Между ними - сложные переходы. Оба подхода дополняют друг друга в духе принципа дополнительности Бора.

Таким образом, ТТСБ сегодня служит, прежде всего, разнообразным психиатрическим углубленно дефензивным (в широком смысле - хронически тревожно-депрессивным) пациентам и дефензивным душевно здоровым людям. Арт-терапия, экзистенциально-гуманистическая терапия, религиозная психотерапия, сколько могу судить, гораздо чаще и глубже помогают душевно здоровым людям с их душевными трудностями, но без тягостной дефензивности.

31. Характерологическое, личностное состояние России располагается между утонченной восточной идеалистической чувственностью (в т.ч. и глубоко иероглифически-мыслительной), с одной стороны, и прагматичностью (идеалистической, концептуально-строгой, аналитической практичностью) - с другой. Россия - характерологически разнообразная, всякохарактерная. В том числе, немало у нас и «звериного». Известно бердяевское: «святая Русь имела всегда обратной своей стороной Русь звериную», русский дух «готов мириться с грязью и низостью» . Но типично российское (то, что редко встречается в других странах и, если встречается, то не в такой отчетливой, «законченной», выраженности (то есть типичное национально-психологическое)) - это размышляющая, неуверенно, но подробно реалистически анализирующая, сочувствующая, совестливая, застенчивая сложная душевность. Это - и тревожно-мечтательная неповоротливость, беспрагматичная лень, проникшие вместе с безоглядной самоотверженностью, безграничной мыслью в нашу непревзойденно-совестливую, одухотворенно-человечную культуру, в нашу особенную историю, неуклюжее хозяйство. Россия с ее самобытным глубинным русским языком, великой культурой не может не иметь своей самобытной психотерапии. Эта психотерапия - часть нашей культуры. Эта психотерапия - разная (как и все у нас), но в своих типичных классических формах - аналитически-земная, глубинно-нравственная, чеховская . Это психотерапия, в том числе, и тех наших врачей, которые, не применяя специальных психотерапевтических приемов, тем не менее, психотерапевтически глубоко общались с пациентами: например, Сергей Сергеевич Корсаков, Петр Борисович Ганнушкин, Александр Иванович Яроцкий, Петр Михайлович Зиновьев. Уже не говорю о таких психиатрах-психотерапевтах, как, например, Семен Исидорович Консторум (1890-1950) и Николай Владимирович Иванов (1907-1977).

Смею надеяться, что и ТТСБ принадлежит к самобытной российской психотерапии.

32. Метод-школа ТТСБ - это неразделимые с практикой дела живые оригинальные работы врачей и психологов, прежде всего, включенные в диссертации, и работы, которые возможно, по-моему, по своей глубине и практической, теоретической важности, во всяком случае, приравнять к диссертационным. Вот имена авторов этих главных на сегодняшний день, принадлежащих им работ, работ моих последователей, при строгом отборе. Елена Александровна Добролюбова (Москва, 1997, 2003) ; Надежда Леонидовна Зуйкова (Москва, 1998) ; Татьяна Евгеньевна Гоголевич (Тольятти, 1998) ; Татьяна Феоктистовна Мурзина (Санкт-Петербург, 1999, 2006) ; Светлана Владимировна Некрасова (Москва, 1999) ; Валерий Витальевич Васильев (Ижевск, 2001) ; Людмила Васильевна Махновская (Москва, 2003) ; Наталья Викторовна Грушко (Омск, 2003) ; Аркадий Терлецкий (Польша, Люблин, 2003) ; Тимур Александрович Уманов (Украина, Одесса, 2003) ; Александр Анатольевич Филозоп (Воронеж, 2005) ; Мария Андреевна Богданович (Тюмень, 2007) ; Любовь Александровна Тарасенко (Москва, 2009, 2010) ; Инга Юрьевна Калмыкова (Москва, 2010) ; Гузель Ринатовна Мухаметзянова (Туймазы, 2010) ; Анна Станиславовна Иговская (Москва, 2010) ; Татьяна Витальевна Орлова (Москва, 2010) .

Литература

1. Бердяев Н.А. Русская идея. - М.: Эксмо; СПб.: Мидгард, 2005. - 832 с.
2. Блейхер В.М., Крук И.В. Толковый словарь психиатрических терминов / Под ред. С.Н. Бокова. - Воронеж: Издат-во НПО «МОДЭК», 1995г. - 640 с.
3. Богданович М.А. Пограничные нервно-психические расстройства у зрячих больных первичной глаукомой (клинико-динамический и реабилитационный аспекты): Автореф. дисс. на соискание уч. Степени к.м.н. - Томск, 2007. - 26 с.
4. Бурно М.Е. Клиническая психотерапия. 2-е изд., доп. и перераб. - М.: Академический Проект; Деловая книга, 2006. - 800 с.
5. Бурно М.Е. Терапия творческим самовыражением. - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Академический Проект, 2006. - 432 с.: ил.
6. Бурно М.Е. Терапия духовной культурой - естественно-научная и идеалистическая, религиозная (основные положения) // Профессиональная психотерапевтическая газета. - 2006. - № 10(48). - С. 4-5.
7. Бурно М.Е. О характерах людей (психотерапевтическая книга). - 3-е изд., испр. и доп. - М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008. - 639 с.
8. Бурно М.Е. Клинический театр-сообщество в психиатрии (руководство для психотерапевтов, психиатров, клинических психологов и социальных работников). - М.: Академический Проект; Альма Матер, 2009. - 719 с.
9. Васильев В.В. Этнокультуральные особенности суицидального поведения психически больных в Удмуртии: Автореф. дисс. на соискание уч. степени к.м.н. - М., 2001. - 24 с.
10. Волков П.В. Разнообразие человеческих миров (Руководство по профилактике душевных расстройств). - М.: Аграф, 2000. - 528 с.
11. Ганнушкин П.Б. Избранные труды. - М.: Медицина, 1964. - 292с.
12. Гоголевич Т.Е. Краткосрочная терапия творческим самовыражением пациентов с шизоидной и психастенической психопатиями в стадии декомпенсации: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 1998. - 26 с.
13. Грушко Н.В. Социально-психологическое исследование творческого самовыражения в условиях дополнительного образования: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.психол.н., Ярославль, 2003. - 26 с.
14. Добролюбова Е.А. К психотерапии дефензивных шизотипических пациентов (терапия творческим общением с природой): Пособие для психотерапевтов. - М.: РОМЛ, 1997. - 25 с.
15. Зуйкова Н.Л. Краткосрочная терапия творческим самовыражением шизоидных личностей с семейными конфликтами: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 1998. - 24 с.
16. Иговская А.С. Психотерапия пациентов со специфическими расстройствам личности с преобладанием ипохондрии // XV съезд психиатров России / Под. ред. В.Н. Краснова. - М.: ИД «МЕДПРАКТИКА» М», 2010. - С. 306.
17. Калмыкова И.Ю. Психотерапевтическое повышение качества психической жизни больных шизофренией с переживанием своей неполноценности: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 2010. - 24 с.
18. Клиническая психология. Словарь / Под ред. Н.Д. Твороговой // Психологический лексикон. «Энциклопедический словарь в 6-ти томах / Ред.-сост. Л.А. Карпенко. Под общ. ред. А.В. Петровского. - М.: ПЕР С-Э, 2006. - 416 с.
19. Консторум С.И. Опыт практической психотерапии. 3-е изд. - М.: Медицинская книга, 2010. - 172 с.
20. Копытин А.И. Теория и практика арт-терапии. - СПБ.: Питер, 2002. - 368 с.:ил.
21. Копытин А.И. Системная арт-терапия: теоретическое обоснование, методология применения, лечебно-реабилитационные и дестигматизирующие эффекты: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени д.м.н. - СПб., 2010. - 54 с.
22. Кречмер Э. Строение тела и характер: Пер. с нем. 2-е изд. - М.-Л.: Госиздат, 1930. - 304 с.
23. Ленин В.И. Философские тетради. - М.: Политиздат, 1969. - 754 с.
24. Локк Дж. Сочинения в трех томах. Т. 2: Пер. с англ. - М.: Мысль, 1985. - 560 с.
25. Махновская Л.В. Терапия творческим самовыражением пациентов с шизотипическим расстройством с преобладанием деперсонализационных проявлений: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 2003. - 22 с.
26. Мурзина Т.Ф. Терапия творчеством в социально-психологической реабилитации детей-инвалидов с ампутационными дефектами конечностей: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - СПб., 1999. - 24 с.
27. Мурзина ТФ. Методологические и организационно-методические основы психотерапии детей инвалидов в стационарных учреждениях социальной защиты: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени д.м.н. - М., 2006. - 50 с.
28. Мухаметзянова Г.Р. Терапия творческим самовыражением больных шизотипическим расстройством, осложненным алкогольной зависимостью: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 2010. - 28 с.
29. Некрасова С.В. Краткосрочная терапия творческим самовыражением больных с шизотипическим расстройством и дефензивными проявлениями: Автореф. дисс. на соискание уч. cтепени к.м.н. - М., 1999. - 24 с.
30. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. - М.: Азбуковник, 1997. - 944 с.
31. Орлова Т.В. Терапия творческим самовыражением Бурно в практике паллиативной онкологии // Амбулаторная и больничная психотерапия и медицинская психология, вып.7 / Под ред. А.И. Аппенянского, Ю.П. Бойко, В.Н. Краснова, Ю.С. Шевченко. - М.: МОП, РОП, 2009. - С. 21-24.
32. Орлова Т.В. Случай применения метода терапии творческим самовыражением (ТТСБ) в паллиативной онкологии // Паллиативная медицина и реабилитация. - 2010. - № 1. - С. 75-78.
33. Полищук Ю.И. Духовное измерение в психиатрии.-М.: «Цифровичок», 2010. - 142 с.
34. Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением / Под ред. М.Е. Бурно, Е.А. Добролюбовой. - М.: Академический Проект, ОППЛ, 2003. - 880 с.: ил.
35. Прохазка Дж., Норкросс Дж. Системы психотерапии. - СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2007. - 383 с.
36. Психотерапевтическая энциклопедия / Под ред. Б.Д. Карвасарского. - 3-е изд., перераб. и доп. - СПб.: Питер, 2006. - 994 с.
37. Психотерапия жизнью: Интенсивная терапевтическая жизнь Александра Алексейчика / Составитель - Римантас Кочюнас. - Вильнюс: Институт гуманистической и экзистенциальной психологии, 2008. - 416 с.
38. Рожнов В.Е. Медицинская деонтология и психотерапия // Руководство по психотерапии / Под ред. В.Е. Рожнова. - 3-е изд., доп. и перераб. - Ташкент: Медицина, 1985. - 719 с.
39. Славская Татьяна (Т.И. Славина). Помни о Жизни… - Стихи и проза. - М.: ЗАО фирма «Лика». - 2009. - 302 с.
40. Тарасенко Л.А. Психотерапевтические приемы в индивидуальных встречах с пациентами в терапии творческим самовыражением // Психотерапия. - 2009. - № 5. - С. 22-28.
41. Тарасенко Л.А. Случай психотерапии пациента с деперсонализационными расстройствами методом терапии творческим самовыражением Бурно (ТТСБ) // Психотерапия. - 2010. - № 8. - С. 49-58.
42. Терлецкий А.Р. Краткосрочный вариант терапии творческим самовыражением как основа лечения соматоформных нарушений органов пищеварения: Дисс. на соискание уч. степени к.м.н. в форме научного доклада. - Одесса, 2003. - 28 с.
43. Типовая программа дополнительного профессионального образования врачей по специальности «Психотерапия». - М.: ФГОУ «ВУНМЦ Росздрава», 2005. - 124 с.
44. Унанов Т.А. Краткосрочный вариант Терапии творческим самовыражением в комплексном лечении сколиоза у детей: Научный доклад на соискание уч. степени к.психол.н. - Одесса, 2003. - 20 с.
45. Унифицированная программа переподготовки и тематических усовершенствований по специальности 022700 «Клиническая психология». - М.: Минздрав РФ, Минобр РФ, 2002. - 192 с.
46. Филозоп А.А. Фасилитация личностной адаптированности в период поздней взрослости средствами творческого самовыражения: Автореф. дисс. на соискание уч. степени к.психол.н. - Воронеж, 2005. - 26 с.
47. Философский энциклопедический словарь / Под ред. С.С. Аверинцева, Э.А. Араб-Оглы, Л.Ф. Ильичева и др. - 2-е изд. - М.: Сов. энциклопедия, 1989. - 815 с.
48. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии. С прил.: К. Маркс. Тезисы о Фейербахе. - М.: Политиздат, 1985. - 127 с.
49. Яроцкий А.И. Идеализм как физиологический фактор. - Юрьев: Императорский Юрьевский университет, 1908. - 304 с.
50. Kretschmer E. Der Aufbau der Persönlichkeit in der Psychotherapie // Z. ges. Neurol. - 1934. - Bd. 150, H. 5. - S. 729-739.
51. Kretschmer E. Medizinische Psychologie. - Stuttgart: Georg Thime Verlag, 1975. - 244 s.
52. Kretschmer Ernst. Körperbau und Charakter: Untersuchungen zum Konstitutionsproblem und zur Lehre von den Temperamenten. 26. Auflage, neubearbeitet und erweitert von Wolfgang Kretschmer. - Berlin, Heidelberg, New York: Springer-Verlag, 1977. - 390 s.
53. Kretschmer W. Synthetische Psychotherapie // Die Psychotherapie in der gegenwart / Hrsg. von E. Stern. - Zürich, 1958. - S. 319-331.
54. Kretschmer W. Indikation und methodik der Psychotherapie (ausgenommen Psychoanalyse) // Psychiatrie der gegenwart / Hrsg. von H. Gruhle, R. Jung, W. Mayer-Gross, M. Müller. - Berlin-Gottingen-Heidelberg: Springer-Verlag. 1963. - S. 361-383.

Бурно М.Е. О самом главном в терапии творческим самовыражением М.Е. Бурно (ТТСБ) сегодня [Электронный ресурс] // Медицинская психология в России: электрон. науч. журн. 2011. N 3..мм.гггг).

Все элементы описания необходимы и соответствуют ГОСТ Р 7.0.5-2008 "Библиографическая ссылка" (введен в действие 01.01.2009). Дата обращения [в формате число-месяц-год = чч.мм.гггг] - дата, когда вы обращались к документу и он был доступен.

Марк Евгеньевич Бурно (род. 14 марта 1939) - врач-психиатр, психотерапевт , доктор медицинских наук , профессор кафедры психотерапии и медицинской психологии Российской медицинской академии последипломного образования . Автор клинико-психотерапевтического метода "Терапия творческим самовыражением" . Является членом Независимой психиатрической ассоциации , редакционной коллегии издаваемого этой ассоциацией «Независимого психиатрического журнала» и журнала «Консультативная психология и психотерапия ».

Биография

Напишите отзыв о статье "Бурно, Марк Евгеньевич"

Примечания

Публикации

Книги

• «Терапия творческим самовыражением» (1989, 1999, 2006, 2012)
• «Клиническая психотерапия» (2000, 2006)
• «Алкоголизм. Терапия творческим самовыражением» (2002)
• «Больной человек и его кот. Психотерапевтическая проза о целебном и творческом общении с природой» (2003)
• «О характерах людей» (2005, 2006, 2008, 2014)
• «Клинический театр-сообщество в психиатрии» (2009)
• "Целебные крохи воспоминаний. К живой истории московской психиатрии и психотерапии и о многом другом" М.: Институт консультирования и системных решений (2013)
• "Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением" под редакцией М.Е.Бурно и Е.А.Добролюбовой. Издательство: Академический проект, ОППЛ (2003)
• "Письма пациентам" М. Бурно.Общество «Знание» Латвийская ССР. 1978.
• Бурно М.Е., Канарш Г.Ю. "Психотерапия здоровых. Психотерапия России. Практическое руководство по Характерологической креатологии" М.: Институт консультирования и системных решений, (2015)
• Бурно М.Е., Калмыкова И.Ю. "Краткосрочная Терапия творческим самовыражением (метод М. Е. Бурно) в психиатрии: монография" М.: Институт консультирования и системных решений, ОППЛ (2015).

Статьи, выступления

Ссылки

См. также

Отрывок, характеризующий Бурно, Марк Евгеньевич

M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему, соблазнителю, эту историю. Теперь этот он, настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
«Как она меня любит! – думала княжна Марья. – Как я счастлива теперь и как могу быть счастлива с таким другом и таким мужем! Неужели мужем?» думала она, не смея взглянуть на его лицо, чувствуя всё тот же взгляд, устремленный на себя.
Ввечеру, когда после ужина стали расходиться, Анатоль поцеловал руку княжны. Она сама не знала, как у ней достало смелости, но она прямо взглянула на приблизившееся к ее близоруким глазам прекрасное лицо. После княжны он подошел к руке m lle Bourienne (это было неприлично, но он делал всё так уверенно и просто), и m lle Bourienne вспыхнула и испуганно взглянула на княжну.
«Quelle delicatesse» [Какая деликатность,] – подумала княжна. – Неужели Ame (так звали m lle Bourienne) думает, что я могу ревновать ее и не ценить ее чистую нежность и преданность ко мне. – Она подошла к m lle Bourienne и крепко ее поцеловала. Анатоль подошел к руке маленькой княгини.
– Non, non, non! Quand votre pere m"ecrira, que vous vous conduisez bien, je vous donnerai ma main a baiser. Pas avant. [Нет, нет, нет! Когда отец ваш напишет мне, что вы себя ведете хорошо, тогда я дам вам поцеловать руку. Не прежде.] – И, подняв пальчик и улыбаясь, она вышла из комнаты.

Все разошлись, и, кроме Анатоля, который заснул тотчас же, как лег на постель, никто долго не спал эту ночь.
«Неужели он мой муж, именно этот чужой, красивый, добрый мужчина; главное – добрый», думала княжна Марья, и страх, который почти никогда не приходил к ней, нашел на нее. Она боялась оглянуться; ей чудилось, что кто то стоит тут за ширмами, в темном углу. И этот кто то был он – дьявол, и он – этот мужчина с белым лбом, черными бровями и румяным ртом.
Она позвонила горничную и попросила ее лечь в ее комнате.
M lle Bourienne в этот вечер долго ходила по зимнему саду, тщетно ожидая кого то и то улыбаясь кому то, то до слез трогаясь воображаемыми словами рauvre mere, упрекающей ее за ее падение.
Маленькая княгиня ворчала на горничную за то, что постель была нехороша. Нельзя было ей лечь ни на бок, ни на грудь. Всё было тяжело и неловко. Живот ее мешал ей. Он мешал ей больше, чем когда нибудь, именно нынче, потому что присутствие Анатоля перенесло ее живее в другое время, когда этого не было и ей было всё легко и весело. Она сидела в кофточке и чепце на кресле. Катя, сонная и с спутанной косой, в третий раз перебивала и переворачивала тяжелую перину, что то приговаривая.
– Я тебе говорила, что всё буграми и ямами, – твердила маленькая княгиня, – я бы сама рада была заснуть, стало быть, я не виновата, – и голос ее задрожал, как у собирающегося плакать ребенка.
Старый князь тоже не спал. Тихон сквозь сон слышал, как он сердито шагал и фыркал носом. Старому князю казалось, что он был оскорблен за свою дочь. Оскорбление самое больное, потому что оно относилось не к нему, а к другому, к дочери, которую он любит больше себя. Он сказал себе, что он передумает всё это дело и найдет то, что справедливо и должно сделать, но вместо того он только больше раздражал себя.
«Первый встречный показался – и отец и всё забыто, и бежит кверху, причесывается и хвостом виляет, и сама на себя не похожа! Рада бросить отца! И знала, что я замечу. Фр… фр… фр… И разве я не вижу, что этот дурень смотрит только на Бурьенку (надо ее прогнать)! И как гордости настолько нет, чтобы понять это! Хоть не для себя, коли нет гордости, так для меня, по крайней мере. Надо ей показать, что этот болван об ней и не думает, а только смотрит на Bourienne. Нет у ней гордости, но я покажу ей это»…

БИБЛИОТЕКА ПСИХОЛОГИИ ПСИХОАНАЛИЗА ПСИХОТЕРАПИИ

Под редакцией профессора В.В. Макарова

М.Е. Бурно

КЛИНИЧЕСКАЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

Рекомендовано кафедрой психотерапии, медицинской психологии и сексологии Российской медицинской академии последипломного образования и Профессиональной психотерапевтической лигой в качестве учебного пособия по психотерапии

Деловая книга Академический Проект

Екатеринбург Москва

УДК 616.89-085.815 ББК 56.14 Б91

Бурно М. Е.

Б91 Клиническая психотерапия. Изд. 2-е, доп. и перераб. - М.: Академический Проект; Деловая книга, 2006. - 800 с.

ISBN 5-8291-0682-5 (Академический Проект)

ISBN 5-88687-174-8 (Деловая книга)

Настоящая книга есть 2-е, дополненное и переработанное издание. 1-е издание вышло в свет в этом же Издательстве в 2000 году.

Автор - Марк Евгеньевич Бурно, доктор медицинских наук, профессор кафедры психотерапии, медицинской психологии и сексологии Российской медицинской академии последипломного образования (Москва), вице-президент Профессиональной психотерапевтической лиги, основатель отечественной психотерапевтической школы «Терапия творческим самовыражением».

В книге собраны работы автора разных лет, в которых научное размышление, практическая лечебная помощь больным и преподавание врачам как бы растворены друг в друге, составляют единую врачебную душевную работу психиатра-психотерапевта.

Книга предназначена для психотерапевтов, психиатров, врачей всех лечебных специальностей (включая врачей общей практики), медицинских (клинических) психологов, психологов-консультантов, студентов-медиков и студентов-психологов.

ISBN 5-8291-0682-5 ISBN 5-88687-174-8

УДК 616.89-085.815 ББК 56.14

© М.Е. Бурно, 2006 © Академический Проект, оригинал-макет, оформление, 2006 © Деловая книга, 2006

ПРЕДИСЛОВИЕ 6

СУЩЕСТВО КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОТЕРАПИИ

1.1. О психотерапевтическом клиницизме: пример клинического мышления в терапии творчеством 15

1.2. Что есть клиническая психотерапия (КПТ) 16

1.3. Клиническая психотерапия и психотерапия психологическая 19

1.4. Клиническая одухотворенная психотерапия и феноменологическая психиатрия - светлые

грани созвучия 25

1.5. О клинических психотерапевтических группах 31

1.6. Экология психотерапии 36

1.7. Заметки клинициста о неклинической медицине,

о целителях 38

1.8. Еще о существе клинической психотерапии 46

1.9. О различиях между клиническими и психологическими психотерапевтическими методами 54

1.10. Философия одухотворенной клинической психотерапии... 60

1.11. *0 современной клинической психотерапии 67

КЛИНИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ВРАЧЕБНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ ВНУШЕНИЯ, ГИПНОЗА И АУТОГЕННОЙ ТРЕНИРОВКИ. РАЦИОНАЛЬНАЯ, АКТИВИРУЮЩАЯ И КЛИНИКО-АНАЛИТИЧЕСКАЯ

ПСИХОТЕРАПИЯ

2.1. Кратко о природе гипноза и его дифференциально-диагностической ценности 73

2.2. Суггестивная терапия, гипнотерапия, рациональная, активирующая, клинико-аналитическая терапия 72

2.3. О защитно-психологической струтктуре гипноза 107

2.4. Об одной из форм эндогенно-процессуального гипнотического сомнамбулизма 108

2.5. О формах гипнотического сомнамбулизма

сообразно клинической почве 113

2.6. Аутогенная тренировка 119

2.7. О дифференциально-диагностической ценности аутогенной тренировки 136

ТЕРАПИЯ ТВОРЧЕСКИМ САМОВЫРАЖЕНИЕМ - „ КЛИНИЧЕСКАЯ ТЕРАПИЯ ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРОЙ

3.1. О существе Терапии творческим самовыражением 141

3.2. Еще о существе Терапии творческим самовыражением 158

3.3. К амбулаторной психотерапии психастеников 160

3.4. О глубокой разъяснительно-просветительной

терапии психастеников 163

3.5. Заметка о Терапии творческим самовыражением 167

3.6. Терапия духовной культурой 169

3.7. Об основном целебном «механизме» Терапии духовной культурой 186

3.8. Терапия творческим самовыражением: клиническая терапия творчеством, духовной культурой 189

3.9. Эмоционально-стрессовая психотерапия в амбулаторной практике 212

3.10. Психологическая защита и лечение творчеством 218

3.11. Эмоционально-стрессовая психотерапия (размышление о методе и клинико-психотерапевтический случай) 220

3.12. О «группе творческого самовыражения» длядефензивных пациентов 256

3.13. О пациентах-психотерапевтах в Терапии

творческим самовыражением 261

3.14. О некоторых видах библиотерапии 272

3.15. О терапии творческим общением с природой 279

3.16. О клинической сути терапии творческим самовыражением 282

3.17. Чай и свечи в «психотерапевтической гостиной» 284

3.18. Материалы к занятиям в группах творческого самовыражения 285

3.19. О повседневно-элементарной терапии творческим общением с природой 304

3.20. О реалистическом психотерапевтическом театре - PI 111 306

3.21. Биологически активные добавки и Терапия творческим самовыражением 309

3.22. О художественно-психотерапевтическом творчестве известных психиатров-психотерапевтов 311

3.23. «Целебные крохи воспоминаний» в Терапии творческим самовыражением 317

3.24. О целебно-творческом стиле жизни 319

3.25. Патография и Терапия творческим самовыражением 325

3.26. Экзистенциальная психотерапия и терапия творческим самовыражением 325

3.27. Письмо Лены из города N и ответ на это письмо 330

3.28. Из опыта экологических занятий в Терапии творческим самовыражением (TTC) 340

ПАТОЛОГИЧЕСКИЕ (БОЛЕЗНЕННЫЕ) ТРЕВОЖНЫЕ СОМНЕНИЯ И ПСИХОТЕРАПИЯ ПАЦИЕНТОВ С АНАНКАСТНЫМ И ТРЕВОЖНЫМ РАССТРОЙСТВАМИ ЛИЧНОСТИ (КЛАССИЧЕСКИЙ ДИАГНОЗ -«ПСИХАСТЕНИЧЕСКАЯ ПСИХОПАТИЯ» [«ПСИХАСТЕНИКИ»])

4.1. Патологическое тревожное сомнение и психастеническая психопатия 348

4.2. О противоречивости в характере психастенических подростков и юношей 350

4.3. О психотерапии сверхкомпенсации психастеников

и психастеноподобных пациентов 352

4.4. О психотерапии психастенических болезненных сомнений 355

4.5. О психотерапии нарушений сна у психастеников 358

4.6. Краткая история учения о психастенической психопатии и патологических (болезненных) сомнениях 362

4.7. О психотерапии психастеников с ипохондрическими ощущениями и страхами 374

4.8. К особенностям психастенического мышления

в связи с психотерапией психастеников 376

4.9. О женщине с психастеническим характером 380

4.10. О психастенических функциональных вегетативных расстройствах (к деонтологической настороженности интерниста) 383

4.11. О совместимости в браке психастеников

с психопатами разного склада 385

4.12. К психотерапии психастенической ипохондрии 386

4.13. Психотерапия «сомневающейся» ипохондрии 388

4.14. О психастеническом мироощущении А.П. Чехова

(в связи с рассказом «Черный монах») 404

4.15. О теплой иронии Чехова 411

ПСИХОТЕРАПИЯ ДЕПЕРСОНАЛИЗАЦИОННЫХ, ДЕПРЕССИВНЫХ И БРЕДОВЫХ РАССТРОЙСТВ

5.1. О хронической деперсонализации 416

5.2. Клиника и психотерапия деперсонализации 417

5.3. Об эмоциональном интимном психотерапевтическом контакте с шизотипическими (неврозоподобно-шизофреническими) пациентами 421

5.4. О творческой (креативной) природе психотерапевтического эмоционального интимного контакта 423

5.5. О существе эмоционального интимного контакта

врача с больными шизофренией 424

5.6. О «соматоформней вегетативной дисфункции» по МКБ-10 (ипохондрических безбредовых шизофренических состояниях) 426

5.7. Психотерапия циклотимической субдепрессии 432

5.8. О психотерапии хронических парафренных больных 435

5.9. О психотерапевтическом рассказе А. П. Чехова «Черный монах» 438

5.10. О Терапии творческим самовыражением пациентов

с шубообразной шизоаффективной шизофренией 445

5.11. Об особых, глубинно-личностных ремиссиях у дефен-зивно-шизотипических (эндогенно-процессуальных неврозоподобных) пациентов в Терапии творческим самовыражением 452

5.12. О семейной терапии творческим самовыражением 453

5.13. О смягчении шизофренических расстройств в процессе терапии творческим самовыражением (TTC) 456

ПСИХОТЕРАПИЯ «СИНДРОМА ЗАВИСИМОСТИ ОТ АЛКОГОЛЯ» (АЛКОГОЛЬНЫХ РАССТРОЙСТВ)

6.1. О характерах алкоголиков и шизофреническом алкоголизме 458

6.2. Клиника хронического алкоголизма 459

6.3. О предрасположенности к хроническому алкоголизму 484

6.4. Этиология алкоголизма 489

6.5. О некоторых личностных вариантах алкоголиков

в связи с психотерапией 505

6.6. О «простодушном алкоголике» 539

6.7. Алкоголизм у психопатов 544

6.8. Органическая психопатия и акцентуация как

почва для алкоголизма 569

6.9. О лечении алкоголиков-психопатов 570

6.10. О психотерапии ювенильных алкоголиков 585

6.11. Диагностика шизотипического расстройства (малопрогредиентной шизофрении), осложненного алкоголизмом 588

6.12. Психастеноподобный вариант шизофрении, осложненной алкоголизмом 602

6.13. Мое противоалкогольное амбулаторное внушение

в гипнотическом сне (в группе и наедине) 605

6.14. Самовнушение и аутогенная тренировка в

лечении алкоголиков 607

6.15. Приемы психической саморегуляции в

лечении алкоголиков 621

6.16. Антиалкогольный клуб 631

6.17. Опыт работы с антиалкогольным клубом 646

6.18. Опыт применения терапии творческим самовыражением в профилактике алкоголизма, наркоманий, токсикомании... 646

О НЕВРОТИЧЕСКИХ РАССТРОЙСТВАХ И КЛИНИЧЕСКОЙ ПСИХОСОМАТИКЕ

7.1. К вопросу о личностной предрасположенности к неврозу навязчивости 651

7.2. О личностных особенностях фобических невротиков

с точки зрения психиатра-психотерапевта 653

7.3. Об отношении больного к своему соматическому заболеванию 656

7.4. Случай психотерапии безнадежной раковой

больной 665

7.5. О клинической (естественно-научной) психосоматике 668

7.6. Терапия творческим самовыражением на Одесщине... 676

ЗАВТРАШНЯЯ ПСИХОТЕРАПИЯ

8.1. Терапия творческим самовыражением в

Профессиональной Психотерапевтической Лиге 680

8.2. О существе подлинной (специфически-человеческой) психотерапии 683

8.3. О терапии духовной культурой 687

8.4. О роли-назначении Психотерапии в сегодняшней и завтрашней жизни 694

8.5. О клинической семейной психотерапии 703

8.6. Из тридцатипятилетнего опыта преподавания клинической психотерапии 706

ПРИЛОЖЕНИЕ

К ИСТОРИИ ПСИХОТЕРАПИИ, ПСИХИАТРИИ, ПСИХОЛОГИИ

О Семене Исидоровиче Консторуме 709

Вольфганг Кречмер 726

Вольфганг Кречмер: внутри России 741

О национальной особенности российской психотерапии 744

Памяти Вольфганга Кречмера 742

Апология Ганнушкина 746

О самобытной клинической российской психотерапии 757

ПОСЛЕСЛОВИЕ 768

СВОДНАЯ ТАБЛИЦА

ДИАГНОСТИЧЕСКИХ ОБОЗНАЧЕНИИ 769

(В ХРОНОЛОГИЧЕСКОМ ПОРЯДКЕ),

ВЫПУЩЕННЫХ В РАЗНЫЕ ГОДЫ

И СОСТАВЛЯЮЩИХ КНИГУ 770

ЛИТЕРАТУРА 778

ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОМУ ИЗДАНИЮ

Первое издание этой книги вышло в 2000 году и было довольно быстро распродано.

Благодарен особенно тем коллегам, которые укрепили меня в надежде на то, что книга своим содержанием и врачебным переживанием помогает лечить трудных, поистине страдающих, психиатрических пациентов. Убежден, что если это происходит, то происходит благодаря психотерапевтическому клиницизму, клиницизму врача, которым проникнута книга- в отличие от многих нужных книг психологов, в которых, как и полагается, говорится не столько о помощи серьезным пациентам, сколько о помощи клиентам (сравнительно здоровым людям с их проблемами-трудностями).

ПРЕДИСЛОВИЕ

Пожилой уже клиницист в психотерапии, радуюсь тому, что психотерапия перестала быть только психотерапией врачей, вышла за ворота клинической медицины, и занимаются по-своему психотерапией психологи, педагоги, священники, философы, искусствоведы, культурологи, писатели - все, кто по роду своей профессии имеет отношение к душе человека и тянется ей помогать. Так и должно быть, потому что души людей разные, потому что в психотерапевтической (душевной) помощи нуждаются и многие здоровые люди - и тоже нуждаются по-разному. Помню, как когда-то один московский писатель (покойный теперь) сказал мне, что ему мог бы серьезно душевно помочь «только глубокий психологический тоже писатель - такой, как Макс Фриш».

Я не раз подчеркивал: психотерапия должна быть разнообразной, лишь бы не была безнравственной. Пусть каждый психотерапевтический подход в бескрайнем психотерапевтическом поле относится к другим психотерапевтическим подходам-дорогам с серьезным уважением, потому что нас роднит, связывает в Человечестве и то, чем мы не похожи друг на друга, - в том числе, своим душевным, духовным откликом на разные личностно-мироощущенческие или только технические способы психотерапевтического прикосновения к нам.

Клиническая психотерапия, в отличие от психоаналитической, экзистенциально-гуманистической, религиозной, вышла, в основном, не из неврологии, психологии, философии, религии, а из развивающейся клинической психиатрии стран немецкого языка и России, есть ее неотъемлемая часть и, естественно, так же проникнута клиническим психиатрическим мироощущением. Коренное отличие клинической психотерапии от психологической (в широком смысле) - не в том, что она предназначена больше для больных людей («клинические случаи»), а в самом ее психотерапевтическом клинико-реалистическом мироощущении. Она может быть глубоко личностной, одухотворенной, философски-поэтической, внешне не похожей на медицину, но она идет к духу не от духа, а от тела - в том смысле, что постоянно чувствует-понимает стихийную самозащиту источника духа, клинические, физиологические закономерности, проступающие в клинической картине, характерах, дифференциальной диагностике. Можно сказать, что в широком, стихийном смысле одухотворенный психотерапевтический клиницизм - это мироощущение Пушкина, Чехова - в сравнении с идеалистически-психологическим мироощущением Лермонтова, Тютчева. Как и психоанализ, экзистенциально-гуманистическая психотерапия, религиозная психотерапия, широко применяющиеся для здоровых, во многих случаях серьезно помогают людям с тягостными болезненными расстройствами, так и одухотворенно-личностная клиническая психотерапия помогает уже многим, многим здоровым разобраться в своих душевных, духовных трудностях, вступить на свою дорогу в жизни, сообразно своим природным особенностям, обрести свой смысл (также сообразно своей природе) и т. д.

В нашей стране в последнее десятилетие традиционно развивавшаяся у нас клиническая психотерапия, с наступившей долгожданной идеологической свободой в психологии, философии, как бы скрывается под волнами западного, «привозного» психотерапевтического психологизма и техницизма. Многие известные образованные наши психологи-психотерапевты даже говорят, что нет такой особенной своим клиническим мироощущением клинической психотерапии, есть во всем мире только психологическая психотерапия, основанная на психологическом образовании и мироощущении. И это потому, что всякая профессиональная работа с душой - дело квалифицированного психолога, изучавшего душу на психологическом факультете. Подобные утверждения естественны, поскольку психологическое мышление, в отличие от клинического (с его «для каждого свое по природе его»), склонно к абсолютизации. Типичный психолог-аутист* с убежденностью вводит весь мир в свою замкнутую психологически-аути-стическую систему, которая может быть гениальной, а типичный клиницист-реалист, диалектик, реалистически, согласно законам природы, раскладывает все по полкам, в духе клинической системы показаний и противопоказаний, быть может, в ущерб гениальности в ее принятом, «сумасшедшем» смысле. Основоположник отечественной клинической психотерапии СИ. Консторум более полувека назад сокрушался, что, благодаря прежде всего психоанализу Фрейда и Юнга «психотерапия оторвалась от клиники», притом не от клиники психозов, а от «клиники "пограничных и мягких форм"» (Консторум, 1962, с. 31). Убежден, что истинно клиническая, человечески-сердечная психотерапия не исчезнет среди других подходов, потому что нужна многим пациентам с более или менее сложным реалистическим мироощущением: только она им по-настоящему и поможет. А таких пациентов особенно много в России. Они все более разочаровываются сейчас в сухих техниках и психоаналитических раскопках, а то и ранятся всем этим.

* Под аутистичностью (аутистическим мышлением и чувствованием) понимаю в широком, блейлеровском смысле природную предрасположенность-способность к идеалистическому мышлению (Блейлер Э., 1927; Волков, 1994).

По-видимому, все же западный душевный склад в известной мере предопределяет сегодняшнюю западную рационалистически-психодинамическую пограничную психиатрию-психотерапию, подобно тому как восточный - восточную, чувственно-идеалистическую пограничную психиатрию-психотерапию. У России своя душа и своя особая психотерапия, думается, прежде всего клиническая*, одухотворенно-клиническая, созвучная ослабевшей классической немецкой, выросшая из клиницизма Гиппократа, Мудрова, Корсакова, Э. Блейлера, Э. Кречмера, Ганнушкина, Консторума.

Порою спрашивают: а что дала миру клиническая психотерапия, психотерапия врачей? Гипноз, внушение, самовнушение и другие подобные первобытные методы? Это же не современная психотерапия. Сегодняшняя психотерапия - это психотерапия психологов и врачей с неклиническим мышлением: психоанализ, психоаналитическая терапия, когнитивно-поведенческая, гештальт-техники, эриксоновский гипноз, экзистенциальная психотерапия, нейролингвистическое программирование и т. п. Отвечу на этот вопрос. Клиническая психотерапия применяет разнообразные методы, но клинически, т. е. отправляясь от клинической картины, с достаточно строгой системой показаний, противопоказаний. Гипноз, гипносуггестивную терапию отнюдь не всегда применяют клинически. Врач Леон Шерток применял, толковал гипноз психоаналитически, и гипноз врача Милтона Эриксона, формирование транса в нейролингвистическом программировании тоже не клиническое лечение в нашем понимании (не отправляется от клинической картины, дифференциальной диагностики, продуманной системы показаний-противопоказаний). Клиническая психотерапия сегодня традиционно преподается у нас на государственных кафедрах России в соответствии с унифицированной программой по психотерапии (как «специальность, требующая углубленной подготовки» в рамках основной специальности - психиатрии [Приказ МЗ РФ №337 от 27.07.99]). Что же есть сегодня в арсенале врачебной, клинической психотерапии? Перечислю в историческом порядке - по мере того, как эти клинико-психо-терапевтические подходы (методы в широком смысле) скла дывались один за другим или одновременно в истории медицины. Это, конечно, клиническая суггестивная и гипносуг-гестивная терапия. Она подробно разработана многими психотерапевтами при различных расстройствах с показаниями, противопоказаниями, осложнениями и т.д., начиная от Джеймса Брэда (середина XIX века) и до современных отечественных работ второй половины 20-го столетия (Сумба-ев, 1946; К.И. Платонов, 1962; Рожнов, 1974, 1985; Кара-вирт, 1980; Полищук, Гурвич, Зозуля, 1990; Свядощ, 1997; Салынцев, 1999)*.

* Или нередко с клиническими оттенками, наслоениями

Это рациональная психотерапия - от Поля Дюбуа (начало XX века) к подробно разработанной консторумской рациональной психотерапии истерических и психастенических расстройств (Консторум, 1962) и до лечебного обучения пациентов законам формальной логики (Д.В. Панков, 1985). Клинически понятно, что человеку с формально-логическим мышлением помогает и формальнологическое лечебное убеждение. Это психотерапевтическая тренировка XX века Иоганна Шульца и Эдмунда Джекобсо-на со множеством и сегодняшних модификаций при разнообразных расстройствах. При этом, конечно, не назовешь клиническим шульцевское понимание его «высшей ступени» Аутогенной тренировки. В конце своей долгой жизни в шестидесятые годы XX века на одном из международных конгрессов на вопрос В.Е. Рожнова о сути «высшей ступени» Шульц ответил: «Это полет к Богу» (по рассказу В.Е. Рожнова). Это клиническая групповая психотерапия - от Джозефа Прэтта (начало XX века) к «коллективной психотерапии» невротиков (Гиляровский, 1926; Озерецков-ский, 1927; Иванов, 1974; Либих, 1974) и к нашим сегодняшним клиническим группам творческого самовыражения (М. Бурно, 1999). Это клиническая поведенческая психотерапия от основоположников поведенческой психотерапии В.М.Бехтерева (1914, 1917) и Н.В.Канторовича (1929,1967) - к клинико-поведенческим методам A.M. Свя-доща (1997) и до сегодняшнего дифференцированно-клинического применения когнитивно-поведенческой терапии (А.М. Бурно, 1996)*. Это классическая активирующая психотерапия Консторума (1927, 1930, 1959), клинико-аналити-ческая психотерапия XX века Э. Кречмера, Каннабиха, Свядоща (каузальная, аналитическая психотерапия), Кара-вирта. Это клиническая Терапия духовной культурой (творческим вдохновением, поиском смысла жизни) - от работ Яроцкого (1908, 1913), Лахтина (1926), Берштейна (1927) до исследований Воскресенской (1964), Вольперта (1979), Брусиловского (1985) и Терапии творческим самовыражением (М. Бурно, 1989, М. Бурно, Благовещенская, 1997; Добролюбова, 1997; Гоголевич, 1998; Зуйкова, 1998; Некрасова, 1999; Махновская, 1999). Наконец, это подробно разработанная, являющая собою сложное переплетение разнообразных методов клиническая психотерапия шизофрении (Клези, 1922; М. Мюллер, 1930; Консторум, 1962; Э. Броди, 1971; М. Бурно, 1985; Смирнов, 1985; Полищук, Гурвич, Зозуля, 1990; A.M. Бурно, 1996; Волков, 1993; Добролюбова, 1997; Некрасова, 1999; Махновская, 1999), клиническая психотерапия эпилепсии (Вольф, 1961; Смирнов, 1979), клиническая психотерапия депрессий (Киль-хольц, 1970; Колосов, 1985; Крыжановский, 1995), клиническая психотерапия психопатий (Личко, 1985; М. Бурно, 1989; Гоголевич, 1998; Зуйкова, 1998), клиническая психотерапия невротических расстройств (Иванов, 1974; Дег-лин, 1979; Зачепицкий, 1979; Колосов, 1979; Каравирт, 1980; Н. Асатиани, 1985; Слуцкий, 1985; Чаргейшвили, 1985; Свядощ, 1997, Простомолотов, 2000). Наконец, это клиническая психотерапия зависимостей (алкоголизма, наркоманий, токсикомании). Например, психотерапия в соответствии с особенностями душевного склада алкоголика (И.С. Павлов, 1974; Иванец, Игонин, 1976; Небаракова, 1976; Новиков, 1976).

* Уместно здесь подчеркнуть, что особенность всякого классического клинико-психотерапевтического подхода (метода) состоит в том, что, развиваясь уточняющими, углубляющими, отменяющими друг друга открытиями разных исследователей, он, по существу, вечен и бесконечно открыт для дальнейшего совершенствования, как и вся клиническая медицина. Этого не скажешь о психологических (в широком смысле) психотерапевтических подходах (психоаналитических, экзистенциально-гуманистических, религиозных). Они тоже вечны, но не развиваются, «перечеркивая самое себя» (известные слова Гюго о науке).

Это, конечно, далеко не полное представление об основных методах (подходах) в клинической психотерапии. Я не затронул, например, клиническую психотерапию соматических и сексуальных расстройств, богатейшую клиническую психотерапию в детской психиатрии. Однако из перечисленного выше уже ясно видится, что клиническая психотерапия (психотерапия клиницистов) сегодня продолжает развиваться-углубляться в основном в нашей стране. У нас, кстати, сложилась и клиническая психотерапия в комплексе разгрузочно-диетической терапии (Полищук, Заиров, 1979; Заиров, Гурвич, Бабенков, 1985).

* Современная западная когнитивно-поведенческая психотерапия особенно легко преломляется клинически, когда ею занимаются клиницисты.

В шестьдесят один год я отобрал для этой книги те свои работы, публиковавшиеся обычно малым тиражом, научные и учебные*, которые, по-моему, могут помочь прочувствовать-продумать клиническую психотерапию и поучиться ей. Учиться клинической психотерапии, по-моему, лучше всего исторически: то есть изучая, как постепенно, со временем, клиническая психотерапия усложнялась, углублялась. Поскольку клиническая психотерапия развивается-совершенствуется прежде всего в поле клинического психиатрического мироощущения, художественной и философской духовной культуры человечества и мало зависит от медицинской техники, лаборатории, она не устаревает за десятилетия своими живыми описаниями так сильно, как, например, устаревает хирургия.

В это издание не включены другие мои уже опубликованные книги: «Терапия творческим самовыражением» (1989, 1999), «Трудный характер и пьянство» (1990), «Сила слабых» (1999). Не включены и способствующие изучению клинической психотерапии (с моей точки зрения) мои главы в 3-х изданиях «Руководства по психотерапии» (под редакцией В.Е. Рожнова - 1974, 1979, 1985), поскольку эти, в сущности, три разных тома есть сами по себе книги для психотерапевтов, да и выпущенные большим тиражом. Не вошли сюда и приготовленные уже для издания работы, которые, надеюсь, сами станут книгами: «Школа Терапии творческим самовыражением» (в соавторстве с моими последователями), «Реалистический психотерапевтический театр», «Клуб трезвых людей», «Психотерапевтические повести и рассказы».

В книге о клинической психотерапии, естественно, много клинических, дифференциально-диагностических размышлений, как, кстати, и в консторумском «Опыте практической психотерапии» (1962). Предполагаю, что и такие темы, как «Клиника хронического алкоголизма», «Этиология алкоголизма», подробные клинические описания психастенических, алкогольно-шизофренических расстройств, истори-ко-психотерапевтические работы и т. п. уместны здесь не только для клинического самоусовершенствования, но и для непосредственной психотерапевтической, целебно-просветительной работы с пациентами - и особенно в Терапии творческим самовыражением. Думается, вся книга так или иначе проникнута, овеяна этим моим клинико-психотера-певтическим методом, который и есть, в сущности, одухотворенно-личностная клиническая психотерапия. В такой книге, естественно, встречаются некоторые повторы, но, в основном, -- другими словами, и это, думается, уместно для постепенного постижения нелегкой клинической психотерапии как научного искусства.

* В клинической, практической психотерапии научное и учебное обычно «просвечивают» друг сквозь друга - лишь с преобладанием того или другого.

В клинической психотерапии, понятно, разные встречаются случаи. Много в психотерапевтическом потоке и «легких», примитивно-внушаемых пациентов, которым довольно, в основном, групповых гипнотических сеансов. Но эта книга прежде всего о сложных, трудных пациентах, которых Консторум, при большой очереди к нему, вызывал первыми и подолгу с ними сидел. Отмечу здесь, что, хотя знаком с СИ. Консторумом лишь по его работам и живым воспоминаниям современников, кажется, ощущаю, понимаю его в его работе и жизни так, как будто бы хорошо его знал, знаю, как своего живого и главного учителя.

Работы, сложившиеся в специальные разделы в этой книге, я немного поправил, не лишая «молодые» из них налета той светлой психиатрически-психотерапевтической молодости, которую заною переживал, работая над книгой. Некоторые непоправлен-ные «молодые» неточности оговорил-уточнил подстрочно. Но с каким душевным удовлетворением я освободил свои опубликованные прежде работы от огрублявшей, калечившей, обезличивающей их правки разнообразных научных и литературных редакторов советского времени. Эта редакторская правка - для меня предмет моих пожизненных, неизбывных переживаний. Понимал, конечно, что не так уж виноваты эти редакторы передо мной, перед моими беззащитными работами: им было приказано править личность-стиль по дороге к стандарту. Под их объяснением «иначе наш читатель не поймет» крылось более для них опасное - работа обратит на себя внимание кого-то нестандартной живостью, кто-то заинтересуется редактором журнала, автором на предмет, нет ли здесь чего-то идеологически подмоченного. Все это я достаточно прожил-пережил. Но в клинической психотерапии личностное изложение особенно уточняет дело, помогая читателю работать тоже личностно, по-своему, всей душой.

Наконец, в книге немало работ, написанных в соавторстве с моими последователями, младшими товарищами, под моим руководством, и я сердечно благодарю здесь моих соавторов, с которыми мы складывали в общую сумму наши клинико-психотерапевтические случаи, обдумывали их, спорили, и это неслучайное соавторство меня и сейчас согревает. Это Алла Алексеевна Бурно (в прошлом - А.А. Журавлева), Константин Сергеевич Горячев, Людмила Даниловна Зикеева, Коксал Арутюнович Каравирт, Нина Леонидовна Куклина, Людмила Мечиславовна Мочкина, Александр Николаевич Мочкин, Игорь Степанович Павлов.

Многое в этой книге дышит нашей совместной многолетней работой с покойным Владимиром Евгеньевичем Рожно-вым (1918-1998). Профессор В.Е. Рожнов создал кафедру психотерапии в Центральном институте усовершенствования врачей (ныне - Российская медицинская академия последипломного образования) в 1966 г., и я штатно работаю на этой кафедре с 1970 года. Владимир Евгеньевич пригласил меня на кафедру ассистентом, и все мы, сотрудники кафедры, клиницисты, навсегда, думаю, благодарны нашему бывшему заведующему за отеческое (хотя и с оттенком патриархальности) к нам отношение, за возможность заниматься в круге клинической психотерапии тем, чем хотелось. Моя благодарность В.Е. Рожнову особенна еще и тем, что я мог работать в психотерапии, которая, в сущности, была Терапией духовной культурой (в сегодняшнем понимании). В.Е. Рожнов называл это «Эмоционально-стрессовая психотерапия». Началась она со стрессовых рвотных противоалкогольных гипнотических сеансов (Методика коллективной эмоционально-стрессоюй гипнотерапии алкоголиков В. Е. Рож-нова), но потом, в процессе совместной нашей работы, захватила в себя и психастенические, депрессивные расстройства, расширившись до психотерапии, обращенной «к духовным компонентам личности», пробуждающей «насущную потребность самоусовершенствования» (В.Е. Рожнов, 1985, с. 30). Концепцией эмоционально-стрессовой психотерапии В.Е. Рожнова я долгие годы жил, понимая ее, прежде всего, как возможность работать в этом духе и надеясь, что слово «концепция» по-настоящему себя оправдает. К сожалению, концепция еще не превратилась в истинную концепцию (систему научных взглядов), а осталась рыхловато-благородным психотерапевтическим призывом жить и работать на душевном, духовном подъеме. Со временем широкое, личностное толкование эмоционально-стрессовой психотерапии потерялось по причине устоявшегося уже (и в других странах) представления о стрессе как напрягающем организм «ударе», на что сетовал еще Г. Селье. Эмоционально-стрессовая психотерапия и понимается сегодня у нас, в основном, как терапия лечебными «ударами». Но Терапия творческим самовыражением, которая в самых общих чертах (как вдохновенное обучение пациентов элементам психиатрии) сложилась у меня уже к 1970 г. (Бурно М., 1970), могла содержательно, основательно развиваться в этом рожновском эмоционально-стрессовом психотерапевтическом климате как «эмоционально-стрессовая психотерапия творческим самовыражением». Одновременно немало я увлекался клинико-психотерапевтическим изучением гипноза.

Классические диагностические обозначения душевных расстройств, обозначения по Международной классификации болезней 9-го пересмотра (МКБ-9) я соотнес с современной

МКБ-10. Но только соотнес, а переделывать устоявшиеся классические клинические названия в сегодняшние международные эклектические, часто громоздкие и маловыразительные, как это теперь часто делают, - не стал. Да и СЮ. Циркин в своем предисловии к русскому изданию «Международная классификация болезней (10-й пересмотр). Классификация психических и поведенческих расстройств. Клинические описания и указания по диагностике. ВОЗ. СПб.: АДИС, 1994» подчеркивает, что «МКБ-10 предназначена прежде всего для статистических целей» и «не должна подменять собой концептуальных классификаций, сохраняющих свое значение для психиатрической науки и практики» (с. 6).

Мне осталось душевно поблагодарить тех, без кого не было бы этой книги.

Моих родителей-психиатров Софью Наумовну и Евгения Иосифовича Бурно - за то, что когда-то родился у них на территории большой московской психиатрической больницы и с детства среди домашних разговоров о душевнобольных, о характерах вообще впитал в себя психиатрический клиницизм.

Моих пациентов и коллег.

Мою жену Аллу Алексеевну Бурно, тоже психиатра-психотерапевта, с которой мы уже 36 лет с глубоким одухотворенным созвучием, взаимопониманием говорим о клинической психотерапии.

Российскую медицинскую академию последипломного образования - РМАПО (нынешний ректор - член-корреспондент РАМН, профессор Лариса Константиновна Мошето-ва). Это бывший Центральный институт усовершенствования врачей. Здесь работаю уже более 30-ти лет с возможностью исследовательски погружаться в тонкости психотерапевтического процесса и совершенствовать свои размышления, наблюдения, а иногда и обретать творческие озарения в живой педагогической работе с врачами и психологами.

Заведующего кафедрой психотерапии и медицинской психологии РМАПО, президента Общероссийской профессиональной психотерапевтической лиги, президента Европейской ассоциации психотерапии профессора Виктора Викторовича Макарова за предложение издать эту книгу моей психотерапевтической жизни.

Издательство «Академический Проект», согласившееся выпустить эту, уже вторую, мою книгу в свет - и тоже в академически-праздничном исполнении.

Август2000г.

СУЩЕСТВО КЛИНИЧЕСКОЙ ОСИХОТЕРАОИИ

1.1. О психотерапевтическом клиницизмег пример

клинического мышления в терапии творчеством

(Из «Докторского доклада», 1998*) ,5)

Установлены следующие особенности работы с пациентами различных клинических групп: 1) психастеникам - побольше научно-лечебной информации, чувственного оживления; 2) астеникам - заботы, доброты, художественной, лирической эмоции; 3) дефензивным циклоидам (обычно склонным к целебной вере в своего психотерапевта) - краткая научно-лечебная информация, эмоционально-подробное, юмористически мягкое, жизнеутверждающее воздействие авторитетом психотерапевта; 4) дефензивным шизоидам - помочь творчески, общественно-полезно выразить свою аутистичность, видеть подлинные ценности в людях другого склада; 5) дефензивным эпилептоидам - помочь находить положительное в людях, не согласных в чем-то с ними, общественно-полезно претворить в жизнь свою честную авторитарность; 6) дефензивным истерическим психопатам - помочь научиться заслуживать внимание людей пусть демонстративным, но общественно-полезным самовыражением; 7) ананкастам - помочь сделать навязчивые переживания содержанием творчества; 8) дефензивным малопрогредиентно-шизофреническим пациентам - на почве особого интимного психотерапевтического контакта (невозможного в работе с психопатами) помочь пациенту, неустанно его активируя, творчески общественно-полезно выразить в жизни свою личностную полифонию, расщеп-ленность-сюрреалистичность, имеющую свою особую ценность-гармонию.

1.2. Что есть клиническая психотерапия (КПТ)? (Из

«Справочника по клинической психотерапии», 1995) 85)

Так принято называть, особенно на Западе, психотерапию весьма выраженных патологических (клинических) расстройств - в отличие от психотерапии личностных трудностей (проблем) без явной патологии (т. е. не у пациентов, а у «клиентов»). Однако, в соответствии с клинико-психиат-рической традицией стран немецкого и русского языка, под КПТ понимается особая система психотерапевтического воздействия. Суть ее в том, что психотерапевт-клиницист врачебно сообразует разнообразное целебное воздействие средствами своей души с особенностями клинической картины (включая в нее и личностную почву во всех подробностях) - независимо от того, насколько здесь выражена патология (это могут быть и душевные трудности, условно укладывающиеся в рамки здоровья). Клиническое мироощущение психотерапевта основывается на продуманной, прочувствованной убежденности в единстве материи (тела) и духа при первичности-изначальности материи-природы. При этом сам психотерапевтический процесс понимается в биологической основе своей «организмически» - как душевное отворение биологических аптек пациента, и этими биологическими движениями обусловлены и самые тонкие, возвышенные целебные духовные движения, переживания. Лишь обусловлены, но не тождественны им, ибо они сотканы из совсем других, нематериальных, духовных нитей, не существующих, однако, без материи.

* Так, для краткости, обозначаю «Диссертацию в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора медицинских наук». Поставленное вверху справа число (115) означает номер в списке работ автора, выпущенных в разные годы и составляющих эту книгу (находится в конце книги).

КПТ в настоящем, классическом смысле сложилась к концу первой трети нашего столетия в клинической психиатрии стран немецкого языка и в нашей стране (Эрнст Кречмер, 1888-1964, Тюбинген; Семен Консторум, 1890-1950, Москва) и неотделима от клинической медицины - в отличие от широко известных неклинических психотерапевтических подходов (напр., психодинамическая, экзистенциально-гуманистическая, трансперсональная, психологически-эклектическая психотерапия). Итак, клинический психотерапевт обычно именно в силу своего врожденно-материалистического видения-переживания мира чувствует и понимает материю (тело) как изначальное, первичное по отношению к духу, как саморазвивающийся источник вторичного уже духа. Поэтому в основе самого сложного душевного переживания клиницист обнаруживает знакомые ему из других клиник закономерности общей физиологии и патологии. Он может быть по-чеховски глубинно-одухотворенным человеком в том смысле, что превыше всего ценит душевное, духовное движение и отнюдь не считает, не ощущает его утонченно-материальным (в отличие от вульгарных, недиалектических материалистов), но в то же время он убежден, что это духовное само по себе не существует без материи (тела) и тесно связано своими особенностями с особенностями материи (напр., телосложением). И его описания сложных переживаний, и его одухотворенные психотерапевтические воздействия поэтому выглядят вполне реалистическими. Неклинический психотерапевт есть психолог в том смысле, что, прежде всего в силу своей природы, своего аутистиче-ски-идеалистического мироощущения, чувствует и понимает дух как изначальное, первичное, «рассыпанное» в людях, и материя, конкретное человеческое тело, в данном случае является не источником нематериального, духовного, а лишь его приемником, «сосудом» для духа. При этом часто речь идет не об особенностях характера, которые и для идеалистического, религиозного человека могут отвечать телесным особенностям и быть с ними тесно связанными в единый «сосуд», а о духовном, личностном. Именно оно (как частица Бога, Вечного Разума, Красоты, Гармонии) существует изначально, само по себе, наполняет собою данный «сосуд» и принципиально отличается от этого «сосуда»-при-емника. Одни верующие психотерапевты с давних пор главной задачей своей полагают - помочь человеку проникнуться той или иной целительной религиозной системой (Я. Марциновский), другие видят пропасть между религией и психотерапией и ограничивают психотерапию в основном помощью телесно-характерологическому «сосуду»-приемни-ку, с которым связано качество духовного изображения (В. Кречмер). Иные неклинические психотерапевты считают себя и вовсе атеистами (как 3. Фрейд), но и для них существует некая чисто психическая (психодинамическая) сила, правящая людьми и миром. Личность отдельного человека рассматривается всюду здесь не как исключительное богатство данного человека, его природы и воспитания, не как обусловленное прежде всего конституциональными (телесными, характерологическими) особенностями, а как песчинка, искра изначальной высшей бесконечно разнообразной Духовности, Личности, Бога (например, в том смысле, как сказано в Православном Катехизисе епископа Александра [Семенова-Тян-Шанского, 1990]: «Поистине и до конца жизни личен только Бог»). Изначальный, вечный, бесконечный Дух, Бог, потусторонний, трансцендентный мир, Гармония обнаруживают себя в искусстве, в науке, в психотерапевтических концепциях и приемах, понятно, не в чеховски-реалистических формах, а в пастернаковски-симво-лических, знаковых, иероглифических, мифологических. В любом случае неклинический психотерапевт серьезно не опирается в работе своей на конституциональные личностные варианты (в них всегда проглядывает телесная [биологическая] основа-особенность) и дифференциальной диагностикой не озабочен. Поэтому неклиническими психотерапевтами с успехом сплошь и рядом работают и не врачи. Для клинициста же, как для человека с обычно естественнонаучным мироощущением, между эмоционально-волевой индивидуальностью (характерологическое, душевное) и индивидуальностью, включающей в себя еще и особенности мышления и самосознания (личностное), нет пропасти, как нет ее и между чувством вины живущей с людьми собаки с поджатыми ушами, виноватостью во взоре (напр., за свое «свинство») и чувством вины человека, а есть эволюционное единство.

Таким образом, аутистически-идеалистическое мироощущение и реалистически-материалистическое, как и вообще душевные, духовные особенности, имеют свои биологические основы. Так и особенности душевной (психической) защиты (приспособляемости) в здоровье и в болезни, для клинициста тесно связаны с биологическими закономерностями саморазвивающейся (самоприспосабливающейся) Природы. И клиническая психотерапия есть прежде всего изучение стихийной самозащиты Природы-Духа в данном конкретном случае с целью сознательно помочь стихии совершеннее защищаться от болезнетворных воздействий (внешних и внутренних), но прежде всего не вредить удачной природной защите.

И клинический, и неклинический (психологический) психотерапевтические подходы равно необходимы в нашей психотерапевтической экологии, практике, прежде всего потому, что одни пациенты природой своей особенно восприимчивы к одному подходу, а другие - к другому, притом, быть может, только к одной из созвучных им определенных «веточек» какого-то подхода. Так, например, если в процессе клинической психотерапии выясняется, что пациент весьма предрасположен к аутистически-символиче-скому видению жизни в духе определенного психоаналитического направления и помощь психоаналитика здесь может быть глубже, нежели Клинико-аналитическая психотерапия, возможно, следует направить своего пациента к психоаналитику. Подобное, но наоборот, возможно пожелать психоаналитику, если и он чувствует себя малоспособным к клиническим психотерапевтическим воздействиям, к которым предрасполагают конкретная клиническая картина, реалистические особенности мышления пациента ит. д.

Обычные психотерапевтические методы, приемы, которые по-своему, клинически, обычно смешивая друг с другом сообразно клинике, личностным особенностям, применяет клиницист, это - Суггестивная психотерапия, Гипнотерапия, Рациональная (когнитивная) психотерапия, Психическая саморегуляция, Групповая психотерапия, Поведенческая психотерапия, Активирующая психотерапия, Кли-нико-аналитическая психотерапия, Психотерапия духовной культурой. Таким образом, КПТ в клиническом преломлении использует практически все жизненные психологические, психотерапевтические «механизмы».

Из самого названия явствует, что КПТ (в классическом ее понимании) показана при всех клинических картинах. И если в ряде случаев она не может помочь так серьезно, как специальные неклинические психотерапевтические системы, приемы, то, во всяком случае, она врачебно-честно выводит пациента на дорогу иной, более эффективной для него помощи - например, психоаналитической, трансперсональной.

1.3. Клиническая психотерапия и психотерапия психологическая (1993) 73)

Во второй книжке «Московского психотерапевтического журнала» за 1992 год в содержательной, наполненной духовно-интеллектуальными узорами статье «Единство и многообразие психотерапевтического опыта» В.Н. Цапкин дает пеструю, бесконечно запутанную картину сегодняшнего психотерапевтического мира, «вавилонское смешение языков психотерапии». В.Н. Цапкин считает, что в психотерапевтической культуре, отражая «целостность человеческого бытия», сосуществуют три основные дополняющие друг друга силы. Это (1) психоаналитическая терапия, основывающаяся прежде всего на инфантильных, бессознательных переживаниях («инфантильный жизненный мир»); (2) бихевиорально-гуманистическая психотерапия, главная задача которой - «удачная, реалистическая адаптация» («реалистический жизненный мир»); (3) экзистенциально-гуманистическая психотерапия, направленная на основные аспекты «ценностного жизненного мира» («внутреннюю жизнь, ценностное самоопределение, выбор и ответственность и т. д.») (Цапкин, 1992, с 25). Думается, однако, что психотерапевтическая культура не может быть полной без клинической психотерапии, как философская культура не может быть полной без духовно-живого, диалектического материализма. Клиническая психотерапия Э. Кречмера и СИ. Консторума как традиционная отечественная психотерапия вышла естественно-органически прежде всего из клинической пограничной психиатрии, основательно развивающейся с начала нашего столетия преимущественно в странах немецкого языка и России. Она не виновата в том, что могла развиваться у нас даже в сталинские и застойные времена, поскольку в основе своей имеет клиническое (диалектико-материалистическое) движение мысли и чувства. Конечно, она развивалась в это время вяловато, с вульгарно-физиологическими, догматическими нотами, так как не могла экологически свободно, на равных взаимодействовать с запрещенной у нас тогда психологической психотерапией. Так было во всяком случае до конца 60-х годов, пока не развернулась и у нас, благодаря оттепели, психологическая патогенетическая психотерапия В.Н. Мясищева и затем психологическая групповая психотерапия, подобная терапевтическим группам в тогдашних европейских социалистических странах. В наше время и в США уже развивается клиническая психотерапия под названием «медицинская психотерапия» (Shemo, 1986,1988; Mann, 1989). Примечательно, что Дэвид Манн, поихиатр из Бостона, ставит в своей статье странный для нас вопрос: могут ли и должны ли психотерапией заниматься врачи? И приходит к тому, что психотерапия необходима в психиатрической работе, что она - «насущная медицинская процедура» (Mann, 1989, р. 413). Клиническая психотерапия, несомненно, включает в себя основные моменты всех трех указанных выше В.Н. Цапкиным психотерапевтических подходов, также отражая «целостность человеческого бытия», но в ином, клиническом, преломлении (М. Бурно, 1989).

В чем существо отношения В.Н. Цапкина к клинической психотерапии? В том, что она в отличие от психологической (в широком смысле) психотерапии агрессивна во благо пациента, то есть борется с болезнью, страданием с целью уничтожить их. Психологическая же психотерапия видит в страдании не врага, а «неотъемлемый аспект существования человека в мире», переживание как «некую работу души». И в соответствии с этим психологический психотерапевт не стремится устранить это переживание, а способствует «его полному осуществлению», «переводит "страдание как боль" (от которой надо избавиться) на иной язык, где это страдание является неотъемлемым компонентом существования данного человека в мире» (с. 31). Думаю, что это неверное понимание клинической психотерапии. Уничтожить вот так хирургически-механически болезненное расстройство - есть цель не клинической психотерапии, а «фельдшеризма». Кли-ницизм - все же научное искусство, он есть мироощущение, а не ремесло, не техника. Ремесленнический (не творческий) подход в науке и искусстве всегда унижает искусство и науку. Хирург-клиницист никогда не будет просто удалять ножом больное (в отличие от хирурга-ремесленника). Он, как духовный наследник Гиппократа, станет помогать Природе (природе организма в данном случае) избавиться от этой безнадежно больной части тела, дабы сохранить все остальное. Если бы стихийная Природа сегодня защищалась совершеннее от вредоносных воздействий, то она и без клинициста-хирурга выбросила бы из организма гнойный аппендикс. Во всяком случае на операции мы видим ясно, как все в организме к этому шло (а может быть, в первобытно-крепкую старину иногда и доходило до выброса-выздоровления). Таким образом, задача, цель клинициста (в том числе клинического психотерапевта) не в том, чтобы технически устранить страдание, а в том, чтобы, рассматривая клиническую картину, почву, по возможности понять, как защищается сама Природа и помочь ей (если возможно), отправляясь от клиники, в которой «записана» уже природная самозащита. Для этого необходимо диалектически-материалистически исследовать-знать Природу (природу тела и души, природные характеры, болезни-страдания, то есть клинику, клиническую почву). Тут своя бездна закономерностей и тайн. Клиническая психотерапия (и только она!) есть область клинической медицины. Заниматься ею в истинном смысле способен лишь врач-клиницист, владеющий клиническим мышлением и чувствованием, которые вырабатываются только в живом (в лабораториях и клиниках) изучении болезней, природных защитно-приспособительных сил, реакций организма (в том числе и душевно-психологической защиты), составляющих основу физиологии и патологии. Когда погружаю пациента в гипноз, то вызволяю гипнотизацией его определенную индивидуальную (в соответствии с конституцией, клиникой) душевно-телесную защиту (например, в виде суженного сознания или деперсо-нализационного состояния), которая сама по себе и есть гипноз как «подарок Природы». Другим «подарком Природы» может быть творчество. Когда советую психастенику изучить по книгам и в творчестве свой характер и характеры других людей, то этим самым помогаю ему с его постоянным конституционально-природным переживанием своей душевной неестественности-неуверенности с засильем въедливого анализа, с его слабой способностью чувствовать людей эмоционально-интуитивно - помогаю ему поначалу «от ума» разбираться в людях, в себе, в ценностях каждого характера, утверждаться в том, что для каждого свое по природе его. А то и подтолкну к этому клинико-психотера-певтическим, художественным рассказом. Или пациенту с резистентной к лекарствам депрессией в нашем совместном общении с гравюрой Дюрера «Меланхолия» попытаюсь объяснить, открыть, что Страдание и стихийно лечится Творчеством, что глубокое научное, художественное творчество невозможно без страдания, надобно только осмыслить страдание (проникнуться его смыслом), чтобы знать, во имя чего выживаешь, страдая. Другому пациенту, в соответствии с иной структурой депрессии, подспудно-неназойливо помогу сделать выбор, взять на себя ответственность. Или подскажу с помощью лечебной группы, как возможно выживать через доброту к тем, кому еще тяжелее, как делали это и Питер Брейгель Старший, и Андрей Платонов. То есть буду клинически способствовать как раз «полному осуществлению» (В. Н. Цапкин) переживания. И, значит, не позволю себе, как называет это Вячеслав Николаевич, хирургически отрезывать страдание-переживание - «сущностно важный "орган" человеческого существования» (с. 31). В этой же книжке журнала известный физик Фритьоф Капра в своих воспоминаниях о встречах, беседах со Станиславом Грофом и Рональдом Д. Лэингом (отмечу, кстати, прекрасный перевод В. Н. Цапкина) блестяще, в тонкостях рассказывает содержание их психотерапевтических концепций (Капра, 1992). И это удается ему, потому что рассказывает не о клинико-психотерапевтических, а о психолого-психотерапевтических концепциях. О клинической психотерапии шизофрении или психастении не-клиницист не мог бы толково, профессионально рассказать, потому что здесь дело не в теоретических конструкциях-ансамблях, а в клинической врачебной практике, дифференциальной диагностике. Клиническую психотерапию невозможно отделить от клинической психиатрии, медицины вообще.

По моему убеждению, истинным клиническим психотерапевтом может быть только врач, по природе своей (таким уж родился) чувствующий первичным, изначальным материю, тело. Телесно-человеческое для него как частица саморазвивающейся стихийной Природы - не приемник духа, а его источник. Так он чувствует, прислушиваясь к душевному, духовному движению в себе, и с этого начинается его клиническое (диалектико-материалистическое) мироощущение. Он нередко поклоняется Духу, духовной культуре как главнейшей ценности в Космосе. Но самые утонченные, поэтически одухотворенные движения духа для него вторичны по отношению к материальному телу, без него в живом, чистом виде не существуют. Телесное в виде особенностей телосложения (вплоть до формы глаз, ушей, лысины, строения радужки), в виде гормонально-влеченческой базы любовных переживаний, стремления к власти, биологически родственного поведению, например, вожака обезьян, в виде разлаженности в шизофренической мимике и т. д. - все это телесное клиницист постоянно ощущает сквозь самое нежное, деликатное свечение духа, чувствуя-понимая это телесное именно как источник духа. Так клинический психотерапевт и в состоянии пациента, которому пытается помочь, всегда видит-чувствует телесную основу в виде саморазвивающейся (по Дарвину) Природы. Духовное движение само по себе для него, конечно же, идеально, но, повторяю, не существует без тела, материи и развивается в соответствии с теми же общими закономерностями физиологии и патологии, хотя и в «снятом», общественно-усложненном виде. Идеальное пациента мы не способны «пощупать» медицинской техникой, лабораторией (в отличие от его телесной подоплеки). Мы способны по-настоящему общаться с ним лишь своей собственной душой - «клинической» или «психологической». В.Н. Цапкин отмечает, что клинический психотерапевт «будет "втискивать" пациента в прокрустово ложе того или иного характерологического типа» (с. 17). Сказать так - это все равно что сказать, что врач «втискивает» всякого больного в диагноз. Но разве без этого поможешь многим, многим больным? Даже если это терапевты-психологи? Страдающий человек часто сам идет не к психологу или священнику, а к врачу, идет за диагнозом, так как связывает с диагнозом и прогноз, и способы лечения. Клиническая психотерапия - психотерапия преимущественно для серьезно страдающих людей (с диагнозами).

Клинико-психотерапевтически (т. е. отправляясь в своих психотерапевтических воздействиях от клинической картины, в основе которой клиницисту видится-чувствуется биология-природа) возможно и внушать, разъяснять, угашать записанным шумом поезда и соответствующими слайдами страх езды в метро, и в клинико-аналитических беседах помогать пациенту осознать то, что он не может осознать сам и что держит его в болезненном напряжении. Возможно и кли

нически помочь пациенту ценностно самоопределиться, найти, выработать свой (в соответствии с душевным складом) светлый смысл существования, например, в процессе терапии творческим самовыражением (Бурно М., 1989). Таким образом, все три отмеченные В.Н. Цапкиным основные, дополняющие друг друга психотерапевтические силы могут быть клинически преломлены. Понятно, что основной круг пациентов для клинической психотерапии - это пациенты с так называемым реалистическим складом души (циклоидные, психастенические, астенические, многие пациенты с неврозоподобной шизофренией и некоторые другие). Психологический психотерапевт (даже врач по образованию) по своей иной природе* чувствует изначальным духовное, ощущает себя как приемник, «телевизор» (Грофовский образ) этого изначально духовного. Различные телесные «аппараты» дают и различные «телевизионные» изображения Духа. Эти различные изображения, видимо, и есть в том числе различные психологические психотерапевтические концепции, созвучные различным пациентам, но общее тут - понятная незаинтересованность клиникой, врачебной дифференциальной диагностикой. Все это теряет здесь свою «источниковую» ценность, когда тело - лишь «аппарат», коробка, временное пристанище духа. Психологическая психотерапия обращена прежде всего к пациентам идеалистического склада. К ней, кстати, «выходят» пациенты такого рода и из процесса клинической психотерапии, почувствовав благодаря ему, что им ближе иной, а именно психологический, путь. Но психологическая психотерапия, думается, не есть психотерапия более совершенная, более качественная, более человеческая, нежели клиническая психотерапия. Борисов-Мусатов не совершеннее Поленова, и наоборот. Необходимо и то, и другое - для разных людей (в том числе для разных пациентов), для человеческого прогресса. В мировой психотерапевтической культуре развиваются и, убежден, будут развиваться в полнокровном творческом взаимодействии оба психотерапевтических подхода - и клинический (приземленный с точки зрения психолога), и психологический (поднимающийся над земной жизнью с точки зрения клинициста). Ведь так было еще в стихийно-древних психотерапевтических формах - с тех пор как живут на Земле люди. Высокой психотерапией может быть всякая психотерапия, лишь бы она была нравственной в общечеловеческом смысле.

1.4. Клиническая одухотворенная психотерапия и феноменологическая психиатрия - светлые грани созвучия (1997)* 95)

Как клинический психотерапевт, работающий сейчас, прежде всего, приемами терапии духовной культурой, я, понятно, неравнодушен к феноменологической психиатрии, которая сама по себе, вся насквозь, есть незаметная внешне, но внутренне одухотворенная психотерапия (Бин-свангер, Ясперс, Курт Шнайдер, Бруханский, Босс, Мин-ковский). Феноменологической психиатрии близка по своей психотерапевтической сути экзистенциально-гуманистическая психотерапия (Маслоу, Роджерс, Франкл, Мэй, Бьюдженталь). Вообще говоря, слова «феноменологический» и «экзистенциальный» в психиатрической и психотерапевтической литературе нередко синонимы. Конечно, экзистенциалист Хайдеггер подчеркивает, что экзистенция {существование) есть «бытие в мире», «озабоченность вещами и забота о близком сущем», «совместное бытие с встречающими его людьми», а не «самозамкнутая субъективность» (Хайдеггер, 1994, с. 112). Но, с точки зрения клинико-психотерапевтической, естественнонаучной, по-моему, и хайдеггеровская «экзистенция», и гуссерлевские феноменологические духовные сущности, эйдосы, «смыс-лосозидающая интенциональность», «бытие-вместе-с-дру-гими» - есть сложные движения изначальной Духовности в людях в виде, например, таких экзистенциалов, как Совесть, Добро, Смысл, Душевная чистота (в том числе и в непосредственных человеческих отношениях). Ведь и цель разнообразных подходов экзистенциально-гуманистической психотерапии - целебное способствование развитию самого человеческого в человеке. И это «самое человеческое» здесь также понимается не естественнонаучно (клинически), не как духовный свет, нематериальное свечение природной, телесной материальности человека, а как сияние великой изначальной Духовности, Красоты, Истины. Как клиницист-реалист, практик, конечно, многое здесь упрощаю, но это мой земной мир, в другом мне труднее дышать.

Итак, в чем же, по-моему, при всем утонченно-запутанном (для меня), сложно-кружевном многообразии в этой волшебно-духовной области терапии духовной культурой, основные, внутренне связанные между собою, отличия одухотворенной клинической психотерапии от экзистенциально-гуманистической, феноменологической психотерапии, - отличия, которые, думается, есть диалектически одновременно и светлые созвучия? *

1. Для самого одухотворенного клинициста-материалиста человеческое тело есть все же природно-материальный источник духа. Так он чувствует своею природой, и в этом убежден. Убежден, в отличие от, например, глубоко религиозных врачей (таких, как хирург Войно-Ясенецкий или психиатр Мелехов), для которых, при всей их глубокой заинтересованности клинической картиной, тело есть все же прекрасный приемник Духа, нередко подвластный врачебной починке. И философскую основу классической клинической одухотворенной психиатрии-психотерапии Крепелина, Корсакова, Э. Блейлера, Э. Кречмера, Ган-нушкина, Консторума все-таки составляет естественнонаучное диалектико-материалистическое мироощущение. Духовный клиницист-материалист, для которого подлинная реальность - не предопределяющий дорогу каждого из нас Дух, а стихийно саморазвивающаяся Природа-материя, гиппократовски присматривается к сложной природной самозащите (душевной тоже), стараясь лечебными приемами (в том числе одухотворенно-психотерапевтическим воздействием) естественно оживлять и, по возможности, поправлять целительную работу всегда стихийной Природы.

Для экзистенциально-гуманистического, феноменологического психотерапевта то, что принято называть Духом, - телом не источается и, стало быть, существует в той или иной мере самостоятельно, не подчиняется общеклиническим закономерностям (например, изученным уже способам защитно-приспособительного организмического реагирования). Биология, физиология здесь отделены бездонной пропастью от движений Духа, а Дух движется по своим сложно-извилистым дорогам, тропинкам, сказочным пещерам, высвечивая различные феноменологические, экзистенциально-гуманистические исследовательские подходы к нему. Разнообразные эти подходы в случаях целебного воздействия отвечают, прежде всего, разнообразным созвучным одухотворенно-аутистическим переживаниям пациентов, которыми являются, в широком смысле, для самих себя и сами психотерапевты, психиатры, философы. Роднит их, однако, сравнительное безразличие или даже неприязнь к естественнонаучным психотерапевтическим разъяснениям о психопатологических симптомах, синдромах и характерах людей.

Вот, по-моему, первое, основное, мироощущенческое отличие одухотворенной клинической психотерапии от феноменологически-экзистенциальной, но оно же, это отличие, есть и созвучие - созвучие в духовности. Оба подхода направляют психотерапевта и пациента к духовным переживаниям. Речь идет о пациентах с душевно-духовным неуютом, чувством неполноценности, с тягостными раздумьями о бессмысленности своего существования, о добре, зле, совести, смерти, ответственности, беспомощности и заботе. Помощь оказывается в том и другом случае, прежде всего, также духовными способами, одухотворенно-психотерапевтическим переживанием психотерапевта. Его «трепетным» отношением к «предмету постижения», его «чистой душой» (Савенко, 1992, с. 125), неповторимой духовной индивидуальностью, духовной культурой, искренним теплым вниманием ко всякому благородно-творческому движению души пациент

Из многих действительных писем к своим пациентам я составил эти обобщенные письма — таким образом и для того, чтобы помочь людям с душевными трудностями, быть может, усмотреть в этих письмах переживания, подобные своим, узнать, что здесь может серьезно помочь, обратиться к психотерапевту или же самому попробовать помочь себе, хотя бы элементарно, в том духе, как тут рассказано.

Первые девять писем (вплоть до «В каждом кусочке Вашей жизни сверкает эгоцентризм») были опубликованы тиражом в 450 экз. под названием «Письма психотерапевта к пациентам» в 1978 г. в Риге (общество «Знание» Латвийской ССР).

Они написаны в первые 15 лет врачебно-психотерапевтической работы. С тех пор прошло еще столько же. Я читал эти письма и улыбался над многими словами своей молодости, быть может, излишней лиричностью и нравоучительной категоричностью, но ничего не поправил, так как таким я тогда и был, а настоящих психотерапевтических ошибок там не нашел.

За многие годы постепенно сложился у меня психотерапевтический метод — терапия творческим самовыражением, которым удается помочь людям с тягостным переживанием своей неполноценности так, как не удавалось прежде. Этот метод — дело, смысл моей жизни, и я не мог не написать о нем в тех пяти сегодняшних письмах, которые прибавил к прежним. Еще я, в противовес тому, что пишу в прежнем, первом письме, давно уже перестал вовсе пить вино. Это произошло прежде всего потому, что, став старше, серьезнее, спохватился наконец: ведь если среди моих пациентов есть и алкоголики и я требую от них для их спасения полной трезвости навсегда (и в этом заключается существо лечения) — так нужно же показать им своим примером, что это возможно.

Вы уже никогда не сможете пить понемногу

Письмо Ваше получил. Рад, что пребываете в абсолютной трезвости, купаетесь в море, пишете стихи и фотографируете экзотику. Но сам бы сейчас в Крыму скучал по окуням, грибам, березам.

Потому живу как обычно в калужской деревне, в избе. Ловим с сыном рыбу в речушке, впадающей в Оку. Жена жарит наших окуньков и голавлей с зелеными еще помидорами. Варим уху, пьем парное молоко. Овцы, гуси, куры. Много грибов, особенно маслят, от них потом руки, черт знает, какие черные.

Итак, читаю, пишу статьи и вот письма.

Фотографию снегиря на елке мне успели до отпуска застеклить в переплетной, она теперь висит в Москве, у нас дома, в моем кабинете, и очень хороша, спасибо!

Я все теперь размышляю, вспоминая эту Вашу работу, что фотография, конечно же, может быть настоящим искусством, как живопись, поэзия, музыка, то есть фотография тоже может быть отпечатком личности творца. Но если понятно, что, например, Левитан кистью изображал свои переживания в осенних листьях, последнем снеге, берегах реки и т. д., то как человек оставляет свое «Я» в художественной фотографии? Видимо, фотограф-художник схватывает аппаратом такие моменты окружающего мира, которые тонко соответствуют, отвечают его собственным переживаниям, и тогда выходит, что он дает себя, свое мироощущение через, например, этого бодрого, веселого снегиря на еловой ветке, через утренние морозные снежинки, которые блестят на зеленых иголках под солнцем. Мне ужасно теперь хочется, чтоб у сына, который фотографирует здесь лягушек, ворон, коров, тоже получалось что-то большее, нежели просто лягушки, вороны, коровы. Понимаете, чтобы не просто «хризантемы, сломанные бурей», а как у Басе:

Есть особая прелесть
В этих, бурей измятых,
Сломанных хризантемах.

Впрочем, прекрасно сами знаете, что Вы человек одаренный и в фотографическом искусстве, и в поэзии, хотя стихи Ваши редко печатают.

Вы, конечно, со мной согласны, что художественное творчество глубоко личностно. В предмете искусства отражаются душевные, личностные особенности автора. И если личность, ее мозговую основу нарушить, огрубить, например, ядом, то огрубеет и творчество.

Поймите меня правильно: я сам иногда с удовольствием понемногу пью вино, но для Вас даже рюмка сухого вина, даже глоток пива сделались жутким ядом. Дело в том, что Вы по-настоящему больны алкогольной болезнью (хроническим алкоголизмом) — следствие систематического пьянства в прошлом. Теперь, когда благодаря собственному желанию и моему врачеванию бросили пить, Вы уже никогда не сможете пить понемногу, «как все». Если попробуете это делать, то непременно сорветесь, болезнь углубится, личность разрушится, разрушится вместе с ней творческая способность, В снимках сохранится, быть может, как это бывает, профессионализм, но не одухотворенность; стихи сделаются сухими, неинтересными, без изюминки, если вообще не забросите творчество. В конце концов не сможете работать фотокорреспондентом.

Не сердитесь на меня за эту серьезную мораль. Поверьте врачебному опыту: я наблюдал подобное уже много раз. Выход один: не пить спиртного вовсе, ни капли, никогда. Тогда будет практическое здоровье и радость творчества. Хорошо, что болезнь не зашла еще непоправимо глубоко. Не забывайте, наконец, что у Вас есть маленький сын, который стремится подражать папе. По всему по этому прекратите спрашивать меня: «Когда же пройдет тошнота и можно будет попробовать немного слабого вина?» — Несмотря на Ваш талант, я не смогу Вас уважать, если не оставите спиртное совсем.

Сейчас на юге есть случай себя испытать. Не огорчайтесь, что Вас тошнит, когда смотрите на вино. Совсем не плохо, что Вас в ресторане вырвало, когда рядом пили водку. Это действуют гипнотические сеансы. В рестораны, однако, лучше не ходить, и вообще подальше от банкетов. Если же случается такая необходимость, «пьянейте» в застолье от воды или сока, веселитесь как ни в чем не бывало.

После отпуска нам необходимо систематически встречаться. А пока с сыном собирайте коллекцию жуков, ходите в музеи, в горы. Ваша жена столько лет почти не видела Вас трезвым. Надеюсь, Вы благодарны ей, что привела Вас за руку ко мне?

Поскольку практически невозможно пока вылечиться от алкоголизма так, чтобы пить умеренно, самое сложное для Вас сейчас — научиться жить трезвым среди выпивающих, причем не какой-нибудь месяц, пока свежа еще в памяти трагедия дрожащего, тягостного похмелья, а, подчеркиваю, всю жизнь.

Если возникнет вдруг старое болезненное влечение к спиртному, мы его всегда погасим, только, не откладывая, нужно сразу приехать ко мне. Вам останется лишь отказывать соблазнителям. Советую благородно обманывать их, чтобы не было лишних вопросов, советов и разговоров. То есть, если не помогает объяснение «совсем не пью», говорите, что у Вас хроническое воспаление поджелудочной железы (панкреатит), при этом тоже нельзя ни капли спиртного.

В Москве Вас познакомлю с двумя художниками, они в таком же положении, и, быть может, подружитесь, как говорится, семьями, чтоб вместе встретить, например, Новый год без вина, но душевно и весело.

Меня смутило одно Ваше замечание в письме. Это о том, что похмелье обостряет «творческий дух», что Саврасов писал своих «грачей», стуча зубами о стакан с водкой, а Есенин, Верлен не написали бы многих прекрасных стихов, не сделавшись алкоголиками.

Я, конечно, согласен, что и больной алкоголизмом художник, пока не наступило глубокое разрушение организма, способен создать прекрасное. А вот чем Вы докажете, что Саврасов, Есенин, Верлен, Мусоргский, Глазунов не создали бы в своей жизни еще больше вечных шедевров искусства, если бы не опустились в алкоголизм?

Н.А. Римский-Корсаков пишет о Глазунове в периоды его болезненного пьянства: «Вино не веселило его, он не кутил, а пил один у себя дома, находясь в состоянии невменяемости иногда до двух недель подряд. Он ничего не сочинял».

Или вот что говорит о поздних саврасовских работах не врач, искусствовед: «Среди них много не заслуживающих права называться произведениями искусства. Это — откровенно рыночные холсты, написанные в не вполне здравом рассудке, часто, может быть, чтобы расплатиться в трактире». «Болезнь окончательно сломила Саврасова, силы иссякли, творческий дух угасал. Художник, открывший для своего народа высокую красоту его родной природы, уходил из жизни».

Ощущая выработанную тошнотную реакцию на спиртное, Вы ясно должны понимать, что произошло, должны обрести иное отношение ко всему, связанному со спиртным.

Да, Вы оказались предрасположенным к алкоголизму. Еще юношей заметили, что вино хорошо «смягчает» переживания по поводу несбывшихся надежд, и малейшую разочарованность, грусть стали заглушать вином, а радость вином усиливали. Организм, испытывая частое воздействие вина, быстро включил алкоголь в обмен веществ, и Вы почувствовали алкогольный голод, подобный пищевому голоду или жажде. Вы стали тогда «поправляться» спиртным, ощущая себя без него больным. Дрожали руки, мучили кошмарные сновидения, подозрительность, раздражительность, постоянное желание выпить, чтобы все это уменьшилось. И раз уж механизм больного похмелья возник, то не исчезнет теперь и через двадцать лет трезвости. То есть даже если через 20-30 лет прикоснетесь к спиртному, проснется мучительное похмелье, вернутся запои.

Главная трудность лечения этой болезни в том и состоит, что многие больные через неделю-месяц трезвости начинают слепо верить в то, что теперь смогут пить «как все», чтоб не быть больше «белыми воронами». Но если подобное подумается, перечитайте это письмо, вспомните, как пропили шубку своего малыша, как отнимали у жены деньги и дома тогда был только хлеб с луковицами. Теперь, когда практически здоровы, Вы просто не имеете права зачеркнуть достигнутое самим собой, женой Вашей, мною.

Век наш, конечно, сложен высоким душевным напряжением, но талантливому человеку должно быть легче смягчать это напряжение творчеством, а не вином. Кроме того, быть может, следует завести хорошего умного пса, посадить дома в горшках цветы, ведь Вы любите «общение с вечной природой». Однако об этом подробнее, когда встретимся. Сын зовет копать червей.