Есенин - Сергей Александрович (1895-1925), русский поэт. С первых сборников ("Радуница", 1916; "Сельский часослов", 1918) выступил как тонкий лирик, мастер глубоко психологизированного пейзажа, певец крестьянской Руси, знаток народного языка и народной души. В 1919-23 входил в группу имажинистов. Трагическое мироощущение, душевное смятение выражены в циклах "Кобыльи корабли" (1920), "Москва кабацкая" (1924), поэме "Черный человек" (1925). В поэме "Баллада о двадцати шести" (1924), посвященной бакинским комиссарам, сборнике "Русь Советская" (1925), поэме "Анна Снегина" (1925) Есенин стремился постигнуть "коммуной вздыбленную Русь", хотя продолжал чувствовать себя поэтом "Руси уходящей", "золотой бревенчатой избы". Драматическая поэма "Пугачев" (1921).
Детство. Юность
Родился в крестьянской семье, ребенком жил в семье деда. Среди первых впечатлений Есенина духовные стихи, распевавшиеся странствующими слепцами, и бабушкины сказки. С отличием закончив Константиновское четырехклассное училище (1909), он продолжил обучение в Спас-Клепиковской учительской школе (1909-12), из которой вышел "учителем школы грамоты". Летом 1912 Есенин переехал в Москву, некоторое время служил в мясной лавке, где приказчиком работал его отец. После конфликта с отцом ушел из лавки, работал в книгоиздательстве, затем в типографии И. Д. Сытина; в этот период он примкнул к революционно настроенным рабочим и оказался под надзором полиции. В это же время Есенин занимается на историко-философском отделении университета Шанявского (1913-15).
Литературный дебют. Успех
С детства слагавший стихи (в основном в подражание А. В. Кольцову, И. С. Никитину, С. Д. Дрожжину), Есенин обретает единомышленников в "Суриковском литературно-музыкальном кружке", членом которого он становится в 1912. Печататься начинает в 1914 в московских детских журналах (дебют стихотворение "Береза").
Весной 1915 Есенин приезжает в Петроград, где знакомится с А. А. Блоком, С. М. Городецким, А. М. Ремизовым, Н. С. Гумилевым и др., сближается с Н. А. Клюевым, оказавшим на него значительное влияние. Их совместные выступления со стихами и частушками, стилизованными под "крестьянскую", "народную" манеру (Есенин являлся публике златокудрым молодцем в расшитой рубашке и сафьяновых сапожках), имели большой успех.
Служба в армии
В первой половине 1916 г. Есенин призывается в армию, но благодаря хлопотам друзей получает назначение ("с высочайшего соизволения") санитаром в Царскосельский военно-санитарный поезд № 143 Ее Императорского Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны, что позволяет ему беспрепятственно посещать литературные салоны, бывать на приемах у меценатов, выступать на концертах.
На одном из концертов в лазарете, к которому он был прикомандирован (здесь же несли службу сестер милосердия императрица и царевны), происходит его встреча с царской семьей. Тогда же вместе с Н. Клюевым они выступают, одетые в древнерусские костюмы, сшитые по эскизам В. Васнецова, на вечерах "Общества возрождения художественной Руси" при Феодоровском городке в Царском Селе, а также приглашаются в Москве к великой княгине Елизавете.
Вместе с монаршей четой в мае 1916 года Есенин в качестве санитара поезда посещает Евпаторию. Это была последняя поездка Николая II в Крым.
"Радуница"
Первый сборник стихов Есенина "Радуница" (1916) восторженно приветствуется критикой, обнаружившей в нем свежую струю, отмечавшей юную непосредственность и природный вкус автора. В стихах "Радуницы" и последующих сборников ("Голубень", "Преображение", "Сельский часослов", все 1918, и др.) складывается особый есенинский "антропоморфизм": животные, растения, явления природы и пр. очеловечиваются поэтом, образуя вместе с людьми, связанными корнями и всем своим естеством с природой, гармоничный, целостный, прекрасный мир. На стыке христианской образности, языческой символики и фольклорной стилистики рождаются окрашенные тонким восприятием природы картины есенинской Руси, где все: топящаяся печка и собачий закут, некошеный сенокос и болотные топи, гомон косарей и храп табуна становится объектом благоговейного, почти религиозного чувства поэта ("Я молюсь на алы зори, Причащаюсь у ручья").
Революция
В начале 1918 Есенин переезжает в Москву. С воодушевлением встретив революцию, он пишет несколько небольших поэм ("Иорданская голубица", "Инония", "Небесный барабанщик", все 1918, и др.), проникнутых радостным предчувствием "преображения" жизни. Богоборческие настроения сочетаются в них с библейской образностью для обозначения масштаба и значимости происходящих событий. Есенин воспевая новую действительность и ее героев пытался соответствовать времени ("Кантата", 1919). В более поздние годы им были написаны "Песнь о великом походе", 1924, "Капитан земли", 1925, и др.). Размышляя, "куда несет нас рок событий", поэт обращается к истории (драматическая поэма "Пугачев", 1921).
Поиски в сфере образности сближают Есенина с А. Б. Мариенгофом , В. Г. Шершеневичем , Р. Ивневым , в начале 1919 они объединяются в группу имажинистов; Есенин становится завсегдатаем "Стойла Пегаса" литературного кафе имажинистов у Никитских ворот в Москве. Однако поэт лишь отчасти разделял их платформу стремление очистить форму от "пыли содержания". Его эстетические интересы обращены к патриархальному деревенскому укладу, народному творчеству духовной первооснове художественного образа (трактат "Ключи Марии", 1919). Уже в 1921 Есенин выступает в печати с критикой "шутовского кривляния ради самого кривляния" "собратьев"-имажинистов. Постепенно из его лирики уходят вычурные метафоры.
"Москва кабацкая"
В начале 1920-х гг. в стихах Есенина появляются мотивы "развороченного бурей быта" (в 1920 распался длившийся около трех лет брак с З. Н. Райх), пьяной удали, сменяющейся надрывной тоской. Поэт предстает хулиганом, скандалистом, пропойцей с окровавленной душой, ковыляющим "из притона в притон", где его окружает "чужой и хохочущий сброд" (сборники "Исповедь хулигана", 1921; "Москва кабацкая", 1924).
Айседора
Событием в жизни Есенина явилась встреча с американской танцовщицей Айседорой Дункан (осень 1921), которая через полгода стала его женой. Совместное путешествие по Европе (Германия, Бельгия, Франция, Италия) и Америке (май 1922 август 1923), сопровождавшееся шумными скандалами, эпатирующими выходками Айседоры и Есенина, обнажило их "взаимонепонимание", усугублявшееся и буквальным отсутствием общего языка (Есенин не владел иностранными языками, Айседора выучила несколько десятков русских слов). По возвращении в Россию они расстались.
Стихи последних лет
На родину Есенин вернулся с радостью, ощущением обновления, желанием "быть певцом и гражданином... в великих штатах СССР". В этот период (1923-25) создаются его лучшие строки: стихотворения "Отговорила роща золотая...", "Письмо к матери", "Мы теперь уходим понемногу...", цикл "Персидские мотивы", поэма "Анна Снегина" и др.
Главное место в его стихах по-прежнему принадлежит теме родины, которая теперь приобретает драматические оттенки. Некогда единый гармоничный мир есенинской Руси раздваивается: "Русь Советская" "Русь уходящая". Намеченный еще в стихотворении "Сорокоуст" (1920) мотив состязания старого и нового ("красногривый жеребенок" и "на лапах чугунных поезд") получает развитие в стихах последних лет: фиксируя приметы новой жизни, приветствуя "каменное и стальное", Есенин все больше ощущает себя певцом "золотой бревенчатой избы", поэзия которого "здесь больше не нужна" (сборники "Русь Советская", "Страна Советская", оба 1925). Эмоциональной доминантой лирики этого периода становятся осенние пейзажи, мотивы подведения итогов, прощания.
Трагический финал
Одним из последних его произведений стала поэма "Страна негодяев" в которой он обличал советскую власть. После этого на него началась травля в газетах, обвиняя его в пьянстве, драках и.т.д. Последние два года жизни Есенина прошли в постоянных разъездах: скрываясь от судебного преследования он трижды совершает путешествия на Кавказ, несколько раз ездит в Ленинград, семь раз в Константиново. При этом в очередной раз пытается начать семейную жизнь, но его союз с С. А. Толстой (внучкой Л. Н. Толстого) не был счастливым.
В конце ноября 1925 из-за угрозы ареста ему пришлось лечь в психоневрологическую клинику. Софья Толстая договорилась с профессором П.Б. Ганнушкиным о госпитализации поэта в платную клинику Московского университета. Профессор обещал предоставить ему отдельную палату, где Есенин мог заниматься литературной работой.
Сотрудники ГПУ и милиции сбились с ног, разыскивая поэта. О его госпитализации в клинику знали всего несколько человек, но осведомители нашлись. 28 ноября чекисты примчались к директору клиники профессору П.Б. Ганнушкину и потребовали выдачи Есенина, но он не выдал на расправу своего земляка. За клиникой устанавливается наблюдение. Выждав момент, Есенин прерывает курс лечения (вышел из клиники в группе посетителей) и 23 декабря уезжает в Ленинград. В ночь на 28 декабря в гостинице "Англетер" Сергея Есенина убивают инсценировав самоубийство.
Всего двадцать лет было поэту, когда появилась первая книга его стихов. Сборник «Радуница» вышел в свет в начале 1916 года. «Радуница» - восторженно приветствуется критикой, обнаружившей в ней свежую струю, отмечавшей юную непосредственность и природный вкус автора.
С названием сборника связаны многие стихи, навеянные религиозными представлениями и поверьями, хорошо знакомыми Есенину еще по рассказам деда и по урокам закона божьего в Спас-Клепиковской школе. Для таких стихотворений характерно использование христианской символики.
Я вижу - в просиничном плате,
На легкокрылых облаках
Идет возлюбленная мать
С пречистым сыном на руках...
В стихах такого типа даже природа окрашена в религиозно-христианские тона. Однако подобные стихи гораздо чаще идут у Есенина не от Евангелия, не от канонической церковной литературы, а как раз от тех источников, которые отвергались официальной церковью, от так называемой «отрешенной» литературы - апокрифов, легенд. Апокриф - это значит тайный, скрытый, сокровенный. Апокрифы отличались большой поэтичностью, богатством мысли, близостью к сказочной фантазии. Апокрифическое сказание лежит в основе такого, например, стихотворения Есенина, наполненного отнюдь не религиозным, а житейско - философским содержанием:
Шел господь пытать людей в любви,
Выходил он нищим на кулужку.
Старый дед на пне сухом, в дуброве,
Жамкал деснами зачерствелую пышку.
Ведь это не столько христианская, сколько чисто человеческая мораль. Старик проявляет человеческую доброту, а образ Христа лишь оттеняет ее, подчеркивает гуманистическую идею. На первом месте не идея бога, а идея человечности. Слова Есенина и его Исусах и Миколах были сказаны им уже после революции, но это не было запоздалой попыткой оправдаться перед советскими читателями. Еще тогда, когда Есенин писал стихи с религиозной оболочкой, им владели настроения далеко не религиозные. Религиозность в стихах Есенина по-разному проявляется в разные периоды его творческой деятельности. Если в стихах 1914г. довольно легко улавливается ироническое отношение Есенина к религии, по позже, в 1915-1916 годах, поэт создает немало произведений, в которых религиозная тема берется, так сказать, всерьез. Победа реальной жизни над религиозными легендами весьма ощутима в «Радунице». Значительная часть этого сборника - стихи, идущие от жизни, от знания крестьянского быта. Главное место в них занимает реалистическое изображение деревенского быта. Мирно протекают ничем не примечательные крестьянские будни в хате. Но он показывает деревню лишь с одной, бытовой стороны, не касаясь социальных процессов, происходивших в крестьянской среде. Есенин, несомненно, был знаком с социальной жизнью деревни. И нельзя сказать, что он не делал попыток отразить ее в своих стихах. Но материал такого рода не поддавался у него подлинно поэтическому воплощению. Достаточно привести такие, например, стихи:
Тяжело и прискорбно мне видеть,
Как мой брат погибает родной.
И стараюсь я всех ненавидеть,
Кто враждует с его тишиной.
Здесь Есенин не нашел еще собственного голоса. Эти стихи напоминают плохое переложение Сурикова, Никитина и других крестьянских поэтов. С другой стороны, нельзя оставить без внимания то, в чем признавался сам поэт, когда говорил, что он «происходит не из рядового крестьянства», а из «верхнего слоя». В «Радунице» отразились первые детские и юношеские впечатления Есенина. Эти впечатления не были связаны с тяжестью крестьянской жизни, с подневольным трудом, с той нищетой, в которой жило «рядовое» крестьянство и которая рождала чувство социального протеста. Все это не было знакомо поэту по собственному жизненному опыту, не было пережито и перечувствовано им. Основная лирическая тема сборника - любовь к России. В стихах на эту тему сразу же отходили на задний план действительные и кажущиеся религиозные увлечения Есенина, ветхая христианская символика, все атрибуты церковной книжности. В стихотворении «Рой ты, Русь моя родная…» он не отказывается от таких сравнений, как «хаты - в ризах образа», упоминает о «Кротком Спасе», но главное и основное в другом.
Если крикнет рать святая:
«Кинь ты Русь, живи в раю!»
Я скажу: «Не надо рая,
Дайте Родину мою».
Если даже допустить, что здесь не в условном, а в прямом смысле взяты «Спас» и «рать святая», то тем сильнее звучит в этих стихах любовь к родному краю, победа жизни над религией. Сила есенинской лирики заключается в том, что в ней чувство любви к Родине всегда выражается не отвлеченно и риторично, а конкретно, в зримых образах, через картины родного пейзажа. Но любовь Есенина к Родине порождалась не только грустными картинами нищей крестьянской России. Он видел ее и другой: в радостном весеннем убранстве, с пахучими летними цветами, веселыми рощами, с малиновыми закатами и звездными ночами. И поэт не жалел красок, чтобы ярче передать богатство и красоту русской природы.
«Я молюсь за алы зори,
Причащаюсь у ручья».
Россия в книге Есенина "Радуница". Образы, картины, идеи. Самобытность таланта поэта, не однородность и противоречивость его лирического творчества. Фольклорные источники поэтики Есенина. Русская природа и быт деревни в стихотворениях "Радуницы". Особенности поэтического стиля. "Радуница" в современной ей поэзии.
1
Первая книга стихотворений Есенина "Радуница" вышла в свет в начале 1916 года. Она была издана в Петрограде М. В. Аверьяновым при близком участии Н. Клюева.
Книга подвела итог ранним стихотворным опытам Есенина. По своему составу она неоднородна и отражает не только различные идейно-творческие влияния, но и упорное стремление поэта обрести свой неповторимый голос. При всей неравноценности произведений "Радуница" тем не менее закрепила первый успех поэта, еще ярче продемонстрировала большой его талант, но, к сожалению, не внесла ясности в гражданские позиции автора. Свойственная раннему Есенину идейная неопределенность в полной мере сохранилась в этом сборнике, для которого, надо думать, он отобрал лучшие на его взгляд стихотворения * .
* (Ввиду того, что "Радуница" стала библиографической редкостью, а в современных изданиях Есенина составлявшие ее стихотворения рассыпаны среди других, мы перечислим их в том порядке, какой избрал сам поэт при издании книги. Это необходимо для того, чтобы подчеркнуть целостность восприятия поэта, с которой он желал предстать перед читателями, издавая свою первую книгу. "Радуница". Пг, 1916, изд. М. В. Аверьянова.
I. Русь
"Микола", "Инок", "Калики", "Не с бурным ветром тучи тают", "Задымился вечер, дремлет кот на брусе...", "Гой ты, Русь, моя родная...", "Богомолки", "Поминки", "Шел господь пытать людей в любови...", "Край родной! Поля как святцы...", "Улогий", "В хате", "Выть", "Дед", "Топи да болота...".
II. Маковые побаски
"Белая свитка и алый Кушак...", "Матушка в купальницу по лесу ходила...", "Кручина", "Троица", "Заиграй, сыграй, тальяночка, малиновы меха...", "Ты поила коня из горстей в поводу", "Выткался на озере алый свет зари...", "Туча кружево в роще связала...", "Дымом половодье", "Девичник", "Сыплет черемуха снегом...", "Рекруты", "Край ты мой заброшенный...", "Пастух", "Базар", "Сторона ль моя, сторонка", "Вечер", "Чую радуницу божью...".)
Первую часть "Радуницы" составили произведения, собранные под общим названием "Русь", вторую - произведения, озаглавленные "Маковые побаски". Отметим, кстати, что в книгу поэт не включил стихотворения, которые он посылал Грише Панфилову из Москвы, а также стихотворения "Тот поэт, врагов кто губит", "Кузнец" и лирическую сюиту "Русь", опубликованную в журнале "Северные записки" № 7-8 за 1915 год.
Что же касается сюиты "Русь", то в ее поэтическом стиле, образах, тональности много общего со стихотворениями, вошедшими в книгу.
Но если стихотворения, включенные в "Радуницу", были написаны до отъезда в Петроград (это утверждал и сам поэт см. V - 17), то над текстом сюиты "Русь" он продолжал работать и после того, когда книга была уже сдана в издательство Аверьянова.
Отметим также, что и "Марфу Посадницу" поэт не сдал в салонные журналы и не включил в "Радуницу", а предложил в горьковскую "Летопись". Запрещенная однажды поэма, если бы даже она вошла в книгу, не была бы принята кругами, в которых поэт хотел завоевать симпатии и страстно желаемую славу. Эту слабость, отмечаемую многими современниками * и самим поэтом, "лучше всех знавшим, что он талант", учитывали в салонах и всячески восхваляли именно ту его лирику, в которой отрыв от острых тем и идей современной поэту жизни был особенно заметным.
* (См., например, работы И. Розанова. )
Прислушиваясь к подобным похвалам, Есенин не включил в "Радуницу" стихотворения, содержавшие военные и иные социальные мотивы, а те произведения, которые вошли в нее, вполне устраивали и содержателей салонов, и учредителей придворного "Общества возрождения художественной Руси". В книге Есенина они находили блестящую художественную реализацию собственных воззрений на роль искусства. Перед их воображением рисовались яркие, сочные и колоритные картины той самой Руси, которую они стремились возродить и увековечить. Природный талант поэта, его глубокий лиризм, искренность и обнаженность утверждаемых им чувств, броскость и меткость многих поэтических образов выгодно отличали его поэзию от худосочного сочинительства символистов, словесных уродств футуристов, а отсутствие в ней опасных социальных мотивов делало ее желанной в чуждом народу и революции лагере. В этом мы видим одну из важных причин столь бурного и шумного успеха Есенина в салонных кругах.
2
Сборник стихов "Радуница" не однороден. Среди стихотворений, в которых чувствуется влияние христианских идей, исповедь смиренного инока, есть стихи, раскрывающие удивительные богатства русской природы, конкретные и правдивые картины быта дореволюционной деревни.
На первом плане в книге Русь богомольная, благостная, смиренная... Поэта привлекают темы и образы, связанные с религиозными верованиями и христианским бытом. В теплых и ласковых тонах рисует он своего "милостника Миколу", который "в лапоточках", с котомкой за плечами ходит мимо сел и деревень, "умывается пеной из озер" и молится "за здоровье православных христиан". И не только Микола печется об их здравии, сам господь бог твердо ему наказал "защитить там в черных бедах скорбью вытерзанный люд". Такой "общественно полезной деятельностью" занимается и божья мать. И этой божьей милостью освещено все стихотворение. "Загораются, как зори, в синем небе купола" - символ тесной и трогательной связи грешной земли с райскими кущами, где "на престоле светит зорче в алых ризах кроткий Спас". Тронутые божьей милостью пахари, "засучивши с рожью полы, трясут лузгу, в честь угодника Миколы сеют рожью на снегу".
Стихотворение "Микола" впитало в себя представления, возникшие на основе широко распространенного в рязанском крае культа Николая угодника, икона которого была перенесена в Зарайск из Корсуни в 1224 году. Но Есенин не ограничивается поэтизацией народных поверий, его "Микола" молится не только за "здравье православных", но и за победы.
Говорит господь с престола, Приоткрыв окно за рай: "О мой верный раб, Микола, Обойди ты русский край. Защити там в черных бедах Скорбью вытерзанный люд. Помолись с ним о победах И за нищий их уют". (I - 91)
В незначительной, и казалось бы затерянной среди других, строке поэт именем бога благословлял войну и ратовал за победу русского оружия. Без нажима, одним штришком, но такие штрихи не оставались незамеченными, в них содержалась позиция, и позиция эта сближала Есенина с именитой русской знатью, широко распахнувшей перед ним двери своих особняков. Там, в салонах для избранных, ждали именно таких стихотворений. Показательно в этом плане письмо редакции "Биржевые ведомости" к А. М. Ремизову: "Редакция "Биржевых ведомостей" очень просит Вас написать нам на завтра фельетон, в котором была бы изложена легенда о св. Николае ж отношении святого к ратному делу... Когда можно было бы прислать к Вам за Вашим фельетоном, который нам чрезвычайно необходим" * .
* (Рукописный отдел ИРЛИ АН СССР. Архив Ремизова А. М., ф. 256, оп. 1, ед. хр. 30, стр. 7. )
Отношение Есенина "к ратному делу" нашло благожелательное для столичных литературных кругов выражение и в стихотворении "Рекруты". Крестьянские парни, которым завтра предстоит вступить в бессмысленную бойню, кричат, "пяча грудь": "До рекрутства горе маяли, а теперь пора гульнуть", они "в пляс пускались весело", а их веселье вызывает одобрительные улыбки у стариков, и этим праздничным настроением заражаются и "девчоночки лукавые", и окрестные рощи.
"Разухабистая гурьба рекрутов", провожающих свои последние вольные деньки, - не редкость в старой Рязанской губернии, но поэт не сумел оттенить трагический смысл этой картины.
Не могли остаться незамеченными и такие строки:
Счастлив, кто в радости убогой, Живя без друга и врага, Пройдет проселочной дорогой, Молясь на копны и стога. (I - 121)
В них тоже налицо позиция поэта, который не стремится выходить на беспокойный большак общественной жизни и уверяет читателя в том, что в его сердце "почивают тишина и мощи" * . Или в другом стихотворении: "На сердце лампадка, а в сердце Исус" ** .
* (Стихотворение "Задымился вечер, дремлет кот на брусе...". )
** (Стихотворение "Улогий". )
Подобных признаний немало разбросано по "Радунице". И тем не менее было бы неверно утверждать, что они свидетельствуют о глубокой религиозности поэта, В этом же сборнике есть и другие, не менее яркие оттенки, характеризующие ироническое и даже богохульное отношение поэта к религии * . Правда, они не столь резки, чтобы поссорить поэта со служителями и почитателями церкви, однако достаточно внушительны, чтобы почувствовать отсутствие у него глубокой религиозности. В стихотворении "Шел господь пытать людей в любови..." Есенин сравнил бога со старым дедом в невыгодном для всевышнего свете:
* (См. стихотворения: "Калики", "Шел господь пытать людей в любови...", "Гой ты, Русь, моя родная". )
Шел господь пытать людей в любови, Выходил он нищим на кулижку. Старый дед на пне сухом, в дуброве, Жамкал деснами зачерствелую пышку. Увидал дед нищего дорогой, На тропинке, с клюшкою железной, И подумал: "Вишь, какой убогой, - Знать, от голода качается, болезный". Подошел господь, скрывая скорбь и муку: Видно, мол, сердца их не разбудишь... И сказал старик, протягивая руку: "На, пожуй... маленько крепче будешь". (I - 122)
Простой крестьянин в своем отношении к нищему-богу оказался выше, чем бог о нем думал. И хотя здесь нет явно выраженного богохульства и господь-бог не уверен в своем подозрении, он лишь сомневается в гуманности простого люда, ирония все же чувствуется. Но и образ милосердного старика был близок столичным литературным кругам, и это снимало остроту иронии. В другом стихотворении "Гой ты, Русь, моя родная..." поэт противопоставляет Родину раю:
Если крикнет рать святая: "Кинь ты Русь, живи в раю!" Я скажу: "Не надо рая, Дайте родину мою". (I - 130)
Об этих строках немало написано в литературе. Редкий исследователь не цитировал их как пример беззаветной любви поэта к Родине, подчеркивалось также в них неприязненное его отношение к религии и пристрастие к земной жизни. Слов нет, такие мотивы содержатся в выписанных строках, и они заметнее, если строки эти брать оторванно от других. Но почему же они не вызвали сопротивления в христианствующих кругах и у цензуры? На это тоже были свои основания. Дело в том, что между противопоставляемой Есениным в этом стихотворении "родной Русью" и раем уж очень небольшая грань. "Захожему богомольцу" поэту видится идеальная Русь. Хаты в ней - "в ризах образа", своего рода святые лики, по деревням "пахнет яблоком и медом", "по церквам - кроткий Спас", "на лугах гудит веселый пляс" и звенит "девичий смех". Чем не рай? Сочный, земной без конца и края.
Нет, это стихотворение не могло вызвать неприязни у цензоров, несмотря на отказ поэта от небесного рая. Поэт отвергал рай небесный во имя создаваемого в стихотворении земного рая.
Отношение Есенина к Родине - вопрос большой и сложный, и мы ответим на него. Его не решить в рамках "Радуницы". Здесь же важно оттенить, чем расположил поэт к себе салонную публику в годы первых своих поэтических выступлений.
В значительно большей степени, чем это было раньше, использует Есенин в эти годы религиозные слова и образы, уподобляя жизнь природы церковному богослужению. Часто в таких уподоблениях пропадает сочность картины и в ней на первый план выступает не красота и свежесть природы, а несвойственная ей религиозность:
Троицыно утро, утренний канон, В роще по березкам белый перезвон. Тянется деревня с праздничного сна, В благовесте ветра хмельная весна. (I - 118) Край родной! Поля кап святцы. Рощи в венчиках иконных * . (I - 345)
* (Позже поэт переработал эти строки, и они стали иными. В "Радунице" же 1916 г. они напечатаны в таком виде. "Радуница", 1916, изд. М. В. Аверьянова, стр. 24. )
Щедрая дань религиозным мотивам, образам, словам - не единственная, хотя и прочная, основа сближения Есенина со столичной литературной средой, которая хотела видеть в нем собрата по перу. Позже С. Городецкий так откровенно оценил смысл этой общности: "Мы очень любили деревню, но на "тот свет" тоже поглядывали. Многие из нас думали тогда, что поэт должен искать соприкосновения с потусторонним миром в каждом своем образе. Словом, у нас была мистическая идеология символизма. Таким образом случилось, что голоса деревни слились с голосами интеллигенции. Это была свадьба деревни с поэтами, которые эту мистику исповедывали.
Придя из деревни в Петербург и принеся с собою свою деревенскую мистику, в литературном мире Есенин нашел полное подтверждение того, что он принес из деревни, и укрепился в этом.
А начинать-то надо бы от бытовых корней русской песни. Но мы не могли тогда помочь Есенину советом" * .
* (С. Городецкий. Памяти С. Есенина (речь на вечере памяти С. Есенина в ЦДР просвещения 21 февраля 1926 г.). В сб.: "Есенин", под ред. Е. Ф. Никитиной. М., 1926, стр. 43, 44. )
"Помощь", однако, оказана была, и она принесла поэзии Есенина немалый урон.
С. Городецкий утверждает, что он внушил поэту "эстетику рабской деревни, красоту тлена и безвыходного бунта" * .
* ("Новый мир", 1926, № 2. )
Эти внушения не пропали даром и укрепили в поэте свойственные ему с детства грустные и бунтарские настроения, которые проявились во всей полноте позже. В "Радунице" же, несмотря на чуждые влияния, отчетливо выраженные в ряде стихотворений, поэт не утратил связи с "бытовыми корнями русской песни" и близким русской классической поэзии пафосом земной жизни. Поэтому, обращая внимание на далекий прогрессивной национальной поэзии пафос религиозных и стилизаторских произведений Есенина, его творчество любого периода, в том числе и дореволюционного, нельзя отождествлять с модной в то время литературой упадка. В эти рамки поэзия Есенина не укладывается.
В книге имеется другой, резко отличающийся от первого ряд стихотворений, сближающих поэта с иными литературными кругами * .
* (Имеются в виду стихотворения: "В хате", "Выть", "Дед", "Топи да болота...", "Матушка в купальницу по лесу ходила...", "Туча кружево в роще связала...", "Выткался на озере алый свет зари...", "Дымом половодье зализало ил...", "Девичник", "Край ты мой заброшенный...", "Пастух", "Базар", "Сторона ль моя, сторонка..." )
Положительной особенностью этих стихотворений является не только почти полное отсутствие в них религиозных образов, мотивов, слов и ориентация на русскую национальную поэтику, глубокими корнями связанную с народным творчеством, но и реалистическое изображение некоторых сторон быта дореволюционной деревни, земной красоты родной природы. В свободных от дурных влияний и вызванных жизненными наблюдениями стихотворениях Есенина особенно ярко раскрывается его поэтический дар, духовная близость с трудовым крестьянством.
Черная, потом пропахшая выть! Как мне тебя не ласкать, не любить? Выйду на озеро в синюю гать, К сердцу вечерняя льнет благодать. Серым веретьем стоят шалаши, Глухо баюкают хлюпь камыши. Красный костер окровил таганы, В хворосте белые веки луны. Тихо, на корточках, в пятнах зари Слушают сказ старика косари. Где-то вдали, на кукане реки, Дремную песню поют рыбаки. Оловом светится лужная голь... Грустная песня, ты - русская боль. (I - 142)
Праздничной и богомольной Руси здесь как бы противопоставлена картина реальной жизни крестьянина. И поэту видятся уже не Спас и не божья мать, а собравшиеся после трудового дня вокруг костра косари, слышится сказ старика и откуда-то с затерявшегося островка реки - грустная песня рыбаков. И совсем в иные цвета окрашена нарисованная поэтом картина: "выть пропитана потом", "камыши глухо баюкают хлюпь", "костер окровил таганы", лужи светятся холодным и неживым оловянным светом. На этом невеселом фоне отдыхают накоротке до скорого летнего утра косари и рыбаки да слышится их грустная песня. Родной и любимый край представляется Есенину "забытым" и "заброшенным", окруженным "топями и болотами" (стихотворение "Топи да болота..."). Таким же грустным рисуется он в стихотворениях "Дымом половодье зализало ил...", "Туча кружево в роще связала...":
Туча кружево в роще связала, Закурился пахучий туман. Еду грязной дорогой с вокзала Вдалеке от родимых полян. Лес застыл без печали и шума, Виснет темь, как платок, за сосной. Сердце гложет плакучая дума... Ой, не весел ты, край мой родной. Пригорюнились девушки-ели, И поет мой ямщик на-умяк: "Я умру на тюремной постели, Похоронят меня кое-как". (I - 176)
Горестные раздумья поэта о печальной судьбе заброшенного и обездоленного, но горячо любимого им края нашли также выражение в стихотворениях "Край ты мой заброшенный...", "Сторона ль моя, сторонка...", в не вошедшем в "Радуницу" стихотворении "Заглушила засуха засевки" и некоторых других. Чувствуется боль за судьбу своего края, неудовлетворенность его неустроенностью, бедностью, заброшенностью.
Но грустные думы поэта не идут дальше, они обрываются, не переступая грань социального протеста, и он стремится заглушить их и с увлечением поэтизирует лучшие стороны деревенской жизни. Характерно стихотворение "Пастух". Нарисовав в нем прекрасную картину русской природы, где все радует: "межи зыбистых полей", "кружево облаков", "шепот сосняка в тихой дреме под навесом", "под росою тополя", "духовитые дубровы", приветливо зовущие ветками к реке, Есенин так заканчивает последнюю строфу:
Позабыв людское горе, Сплю на вырублях сучья. Я молюсь на алы зори, Причащаюсь у ручья. (I - 132)
Конечно, поэт, ищущий спасения от людского горя на лоне природы, - не идеал нашей сильной своей гражданственностью литературы, и эти строки - не самые яркие в есенинской поэзии, но они многое объясняют в его дореволюционном творчестве. В красоте и совершенстве природы, в ярких, броских и еле уловимых нюансах ее гармонии он искал и находил те драгоценные зерна поэзии, которые не шли ни в какое сравнение с убогой, искусственной и мертвящей "красотой", сопутствующей религиозной обрядовости, и которых он не видел тогда в социальной жизни. Каждый раз, когда поэт задумывался о судьбе своего края, у него получалась грустная песня, и в ней содержалась надежда на то, что его талант, так ярко искрящийся в пейзажной лирике, обретет громкий социальный голос. Это роднило поэта с демократическим лагерем русской литературы и вызывало к нему интерес у А. М. Горького.
Как и зарисовки природы, есенинские картины быта русской дореволюционной деревни поражают своей достоверностью, безукоризненной точностью деталей * . Отделка строф такова, что из них ничего нельзя выделить: каждая их строка - существенный штрих целого. Выбросишь строку - и он пропадет, и целостность картины нарушится.
* (Стихотворения: "В хате", "Дед", "Девичник", "Базар", "Богомолки", "Поминки". )
Особенно спаяны строки стихотворения "В хате":
Пахнет рыхлыми драченами; У порога в дежке квас, Над печурками точеными Тараканы лезут в паз. Вьется сажа над заслонкою, В печке нитки попелиц, Л на лавке за солонкою - Шелуха сырых яиц. Мать с ухватами не сладится, Нагибается низко, Старый кот к махотке крадется На парное молоко. Квохчут куры беспокойные Над оглоблями сохи, На дворе обедню стройную Запевают петухи. А в окне на сени скатые, От пугливой шумоты, Из углов щенки кудлатые Заползают в хомуты. (I - 125, 126)
Близкое знакомство с жизнью деревни, знание ее быта, в обстановке которого протекало детство поэта и который ему приходилось наблюдать и в зрелом возрасте, помогли создать уже ко времени выхода первой книги не только ряд стихотворений, противостоявших упадочнической литературе, но и громко заявить о своей способности к реалистическому творчеству в лирической сюите "Русь".
3
Тесно связанная с бытовой лирикой, лирическая сюита "Русь", как и "Радуница", подводит итог художественным исканиям раннего Есенина, впитывает и развивает наиболее сильные стороны его творчества и полнее, чем любое другое из его стихотворений этого периода, обнажает особенности его восприятия Родины. Написанная с большим чувством, "Русь" содержит в себе отчетливо очерченные эстетические и общественные позиции автора. Есенин долго работал над поэмой. Первые строки, вошедшие в нее, находим в стихотворении "Богатырский посвист" (1914).
"Богатырский посвист" (1914 год) Грянул гром. Чашка неба расколота. Разорвалися тучи тесные. На подвесках из легкого золота Закачались лампадки небесные. "Русь" (1915 год) Грянул гром, чашка неба расколота, Тучи рваные кутают лес. На подвесках из легкого золота Закачались лампадки небес. (I - 145)И в стихотворении и в поэме эти строки образно выражали начало империалистической войны. Значение же образа в двух произведениях неодинаково. В стихотворении вслед за этими начальными строками шли:
Отворили ангелы окно высокое, Видят - умирает тучка безглавая, А с запада, как лента широкая, Подымается заря кровавая. Догадалися слуги божий, Что недаром земля просыпается, Видно, мол, немцы негожие Войной на мужика подымаются. Сказали ангелы солнышку: "Разбуди поди мужика, красное, Потрепи его за головушку, Дескать, беда для тебя опасная". (I - 104)
Нетрудно заметить, что гром - это божий сигнал о войне, разорвавший густые тучи и позволивший ангелам увидеть коварство немцев (кровавую зарю на западе) и своевременно предупредить мужика об опасности, потому что "немцы негожие войной на мужика подымаются". Понимание истинных причин и характера войны здесь отсутствует. Поэт изображает трогательный союз неба с мужицкой Русью.
В сюите же совсем другое. В ней этим видоизмененным строкам предшествуют картины мирной жизни деревни, в которую как гром среди ясного дня врывается война, и не слуги божий, а сотские оповещают о ней ополченцев, созывая их под царские знамена. И уже не увлекательной прогулкой деревенского витязя считает поэт войну, а величайшим горем народа, одно упоминание о котором вызывает слезы.
И в сюите "Русь" нет осуждения войны, но трактовка ее как несчастья и зла, хотя и неизбежного, свидетельствует о возмужании автора, отдаляет его от шовинистического лагеря литературы и сближает с лагерем демократическим.
Стихотворения "Гой ты, Русь, моя родная...", "Сторона ль моя, сторонка...", "Край ты мой заброшенный..." тоже можно назвать эскизами к сюите. Под заголовком "Русь" Есенин опубликовал в 1915 году в литературных и научно-популярных приложениях к журналу "Нива" * три стихотворения ** , первую часть "Радуницы" он также назвал "Русь", уже в советское время поэт создает "Русь уходящую", "Русь бесприютную", "Русь советскую". Тема Руси понималась Есениным широко и прошла через все его творчество, озаряя его то радостью, то печалью. В лирическом решении этой темы в каждый отдельный более или менее существенный период мы видим главный смысл идейно-творческой эволюции Есенина.
* (Литературные и научно-популярные приложения к журналу "Нива", 1915, т. 3, стр. 614. )
** ("Сторона ль моя, сторонка...", "Тебе одной плету венок", "Занеслися залетною пташкой". )
Вот почему сюиту "Русь" мы вправе рассматривать наравне с книгой "Радуница" как определенный этап в творческой биографии поэта. В мае 1915 года в "Новом журнале для всех" Есенин опубликовал отрывок из поэмы в 12 строк, составивших потом вторую ее часть. Полностью сюита напечатана в № 7-8 журнала "Северные записки" за 1915 год. В своих воспоминаниях близко знавший Есенина поэт-суриковец С. Д. Фомин пишет: "...в начале 1915 г., еще перед отъездом в Петербург, Есенин является к товарищам, где был и я, с большим новым стихотворением под названием "Русь". В тесной накуренной комнате все притихли... Читал Сережа с душой, и с детски чистым и непосредственным проникновением в те события, какие надвигались на любимую им мужичью, в берестяных лапотках, Русь... Есенин, стихотворением "Русь"... гигантски шагнул вперед. Этим стихотворением он и приобретает себе известность и имя" * .
* (Семен Фомин. Из воспоминаний. В сб.: "Памяти Есенина". М., 1926, стр. 130-131. )
Если это свидетельство принять к сведению, то "Русь" можно датировать началом 1915 года, а не 1914, как это делается в литературе * . Во всяком случае сюита готовилась к печати в петроградский период жизни поэта и должна быть рассмотрена вместе с "Радуницей", в которую она не вошла, хотя и тесно с нею связана.
* (Эта дата стоит под сюитой и в изданиях сочинений Есенина 1926-1927 и 1961-1962 гг. )
Какою же представляется поэту Родина в сюите "Русь"? Прежде всего надо заметить, что это Русь крестьянская, полевая, изолированная от внешнего мира лесами и "ухабинами", запуганная "нечистой силой" да "колдунами". В этих рамках ощущает поэт Родину, не выходя за них ни в "Радунице", ни в сюите. Ему, уже хорошо знакомому с городом, с наиболее крупными промышленными центрами - Москвой и Петроградом, побывавшему в рабочей среде и наблюдавшему борьбу русского пролетариата, не удалось расширить представления о Родине в своем творчестве.
Но и крестьянская Русь рисуется поэтом односторонне. В сюите он любит и изображает Россию "кроткую" ("но люблю тебя, родина кроткая..."), смиренную, замкнутую в круг внутренних забот и интересов, в своей покорности способную преодолеть несчастье и стать "опорой в годину невзгод".
Война нарушает мирное течение сельской жизни, прерывает и без того короткие ее радости, громкие и задорные песни и пляски у костров на покосной стоянке, и вместо них слышится плач "слободских баб", но она не вызывает у "мирных пахарей" "ни печали, ни жалоб, ни слез", ни тем более протеста. Деловито и спокойно собираются они на войну и, восхищаясь их спокойствием, поэт называет их "добрыми молодцами".
И потом, когда проводившие их родные после долгих ожиданий писем не раз зададут себе тревожный вопрос: "Не погибли ли в жарком бою?", и им будут "чудиться запахи ладана" и "стуки костей", к ним из "далекой волости" придет груда добрых, радостных вестей, и их опасения и волнения окажутся напрасными. Со слезами на глазах будут они радоваться "успехам родных силачей". Поэт как бы гасит еле вспыхнувшую в сердцах родных тревогу.
Воспринимая войну как несчастье, "понакаркали черные вороны: грозным бедам широкий простор" (I - 145), Есенин не раскрывает, однако, всей глубины ее трагедии для народа, вместе с пахарями он считает ее неотвратимой. Ни у них, ни у него не возникает даже вопроса: "За что воюем?", - который волновал тогда передовую русскую литературу и который громко поставил в поэзии В. Маяковский.
И "Русь" не могла обострить отношений Есенина с теми великосветскими кругами, в которых он вращался в годы войны. Позже поэт читал "Русь" в присутствии царицы и царедворцев на концерте, программа которого составлялась при дворе самыми верными слугами царя, не нашедшими в сюите ничего запретного и предосудительного. Высокопоставленные круги как раз и привлекала идейная неопределенность и незрелость Есенина. Повторим здесь, что на этой почве и становилось возможным приобщение поэта к салонам. Противоречивость раннего Есенина и его большой талант стали причиной борьбы за него в противоположных лагерях литературы. В эту борьбу включились и явно реакционные силы, стремившиеся использовать талант поэта в интересах двора, последнего из Романовых.
В "Радунице" и в "Руси" отчетливее также выступили сильные стороны поэтического дара Есенина, заметнее стала его глубинная связь с традициями национального устного творчества.
«Чую радуницу Божью…» Сергей Есенин
Чую Радуницу Божью –
Не напрасно я живу,
Поклоняюсь придорожью,
Припадаю на траву.Между сосен, между елок,
Меж берез кудрявых бус,
Под венком, в кольце иголок,
Мне мерещится Исус.Он зовет меня в дубровы,
Как во царствие небес,
И горит в парче лиловой
Облаками крытый лес.Голубиный дух от бога,
Словно огненный язык,
Завладел моей дорогой,
Заглушил мой слабый крик.Льется пламя в бездну зренья,
В сердце радость детских снов,
Я поверил от рожденья
В богородицын покров.
Анализ стихотворения Есенина «Чую радуницу Божью…»
Крестьянский мир, открытый окружающей природе, живет по законам, продиктованным православными канонами. Чтобы передать патриархальную гармонию деревенского уклада, Есенин включает в художественное пространство ранних творений образы Спасителя, Богоматери и святых. Их присутствие, которое чаще всего недоступно зрению, преображает скромный пейзаж в великолепный храм. В нем воробей читает книгу псалмов, ветер уподобляется схимнику, а сосны и ели с ликованием встречают Иисуса, едущего на рыжем ослике.
Лирический герой мыслит себя полноправным участником вдохновенных богослужений природы, где «алые зори» заменяют иконы, а роль священника, совершающего таинство причастия, исполняет ручей. Аналогичную позицию субъекта речи демонстрирует содержание произведения 1914 г. На этот раз деталью, наделенную отблеском Божьего промысла, становится скромная придорожная трава.
Зачин указывает на приподнятое настроение лирического «я». Воодушевление вызвано не только предвкушением христианского праздника, но и особой атмосферой ликования, переданной в природных зарисовках. Изображая реакцию героя, поэт избирает глагол «чуять». Значение лексемы суммирует комплекс ощущений, основанный на иррациональном восприятии окружающего.
Второе и третье четверостишия посвящены объяснению радостного душевного состояния субъекта речи. Центральный момент эпизода - явление Спасителя потрясенному герою. Фигура Сына Божьего постепенно отделяется от общего пейзажного фона. Характерная деталь образа - венок из хвои, надетый на голову библейского персонажа. Автор, заменяющий терновый венец более безобидным «аналогом», будто стремится смягчить, снять остроту трагического будущего, уготованного Иисусу.
Присутствие Богочеловека завершает чудесные изменения среднерусского пейзажа: панорама леса и облаков, проплывающих над деревьями, характеризуется пышной метафорой. При помощи тропа игра солнечного света уподобляется роскошно расшитой ткани, «парче лиловой».
Необыкновенный персонаж изменил и душу лирического «я». Детали этой трансформации стали предметом изображения последних двух катренов. Кроткий «голубиный дух», дар божественных сил, обладает мощной преображающей энергией, сравнимой с огненной стихией. Мотив пламени вызывает в читательской памяти аллюзии на строки , однако в есенинской версии процесса перерождения лидирующую роль играют по-детски радостные чувства и осознание глубокой веры.
