Сочинение

Валерий Яковлевич Брюсов в начале ХХ века стал вождем русского символизма. Он был поэтом, прозаиком, литературным критиком, ученым, энциклопедически образованным человеком, помог многим молодым поэтам войти в литературу.
В начале своего творчества Брюсов издавал сборники стихов «Русские символисты». В сборниках «Шедевры», «Это – я», «Третья стража», «Городу и миру» он восхищался поэзией французских символистов. Брюсов интересовался культурами других народов, историей, античностью. Он мог создавать самые различные образы, силой воображения перемещаться во времени и пространстве, путешествовать по странам и эпохам. Критики-иностранцы удивлялись, что русский поэт так точно пишет об их странах и героях. Большую славу поэту принес его пятый сборник поэзии «Венок».
Хотя Брюсов считался признанным вождем символизма, чисто символистскими были только ранние его стихи. Например, стихотворение «Творчество»:

Фиолетовые руки
На эмалевой стене
Полусонно чертят звуки
В звонко-звучной тишине.

Большой популярностью пользовалось и стихотворение «Юному поэту»:

Юноша бледный со взором горящим,
Ныне даю я тебе три завета.
Первый прими: не живи настоящим,
Только грядущее – область поэта.

Уже в раннем стихотворении «Отверженный герой» символические образы отражают важные для автора идеи. Поэт ориентируется на «живопись словом», его стихотворение четко организованно, уравновешенно. Для достижения своей цели Брюсов часто использовал прием прямого обращения к читателю, разговора с ним:

В серебряной пыли полуночная влага
Пленяет отдыхом усталые мечты,
И в зыбкой тишине речного саркофага
Отверженный герой не слышит клеветы.
Не проклинай людей! Настанет трепет, стоны
Вновь будут искренни, молитвы горячи,
Смутится яркий день – и солнечной короны
Заблещут в полутьме священные лучи!

Романтическое стихотворение «Кинжал» вслед за классиками XIX века продолжает тему поэта и поэзии. В стихотворении Брюсова мы видим свое понимание автором задач, которые жизнь и общество ставят перед поэтом. Текст представляет собой поэтический монолог, обращенный к слушателю. Лирический герой – поэт – готов яростно сражаться против мелочности, суеты и зла, царящего в мире:

Из ножен вырван он и блещет вам в глаза,
Как и в былые дни, отточенный и острый.
Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,
И песня с бурей вечно сестры.

Поэт одинок в своей борьбе, он не скрывает трудностей, моментов разочарования: изменить мир к лучшему очень трудно:

Когда не видел я ни дерзости, ни сил,
Когда все под ярмом клонили молча выи,
Я уходил в страну молчанья и могил,
В века загадочно былые.

Брюсов убежден: поэт – певец свободы. Он должен всегда находиться на переднем крае борьбы. Он не может предать свой идеал, именно от него исходит призыв к угнетенным рабам. Поэт свято верит в торжество идей свободы, он счастлив служить людям:

Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,
Как прежде пробежал по этой верной стали.
И снова я с людьми – затем, что я поэт,
Затем, что молнии сверкали.

Романтическое настроение в стихах Брюсова, однако, быстро уступило место трезвым рассуждениям, земным темам. Брюсов, воспитанный на книгах Дарвина и революционеров-демократов, первым увидел и предсказал наступление жестокого индустриального века. Отсюда его неприятие города:

Ты гнешь рабов угрюмых спины,
Чтоб, исступленны и легки,
Ротационные машины
Ковали острые клинки.

Брюсов был новатором в поэзии. Он все больше становится художником рисунка, картины, зрительного, а не музыкального образа, в поэзии ориентируется на «меру, число, чертеж». Таковы его стихотворения «Медея», «Ахиллес у алтаря», «Одиссей», «Дедал и Икар».
Стихотворений с названием «Работа» в творчестве Брюсова два: одно – 1901 года, другое – 1917-го. «Работа» (1901) состоит из шести строф. Поэт славит физический труд как основу жизнедеятельности человека. Первые две строфы восхваляют труд, в них много глаголов и восклицательных предложений. Это передает динамику действия, энергию радости при совершении нужных, полезных действий:

Здравствуй, тяжкая работа,
Плуг, лопата и кирка!
Освежают капли пота,
Ноет сладостно рука!

Всем известно, что работа с плугом, лопатой или киркой тяжела, изнурительна, что конечный итог ее – усталость и негативные эмоции. Брюсов не отрицает этого. Да, работа тяжела, но она приносит радость, появляется что-то новое, что ты сделал сам. Поэтому автор подбирает определения, на первый взгляд несовместимые со словом «работа». У него «капли пота» «освежают», рука «ноет сладостно». Стихотворение Брюсова воспринималось свежо и ново, поскольку раскрывало противоположное отношение к труду. Не возникает сомнений, что радостный труд принесет более весомые результаты, чем труд подневольный, со стонами и проклятьями.
Лирический герой перечисляет свои жизненные цели:

Я хочу изведать тайны
Жизни мудрой и простой.
Все пути необычайны,
Путь труда, как путь иной.

Так радостно о труде может говорить молодой человек, жизнь которого только начинается.
Стихотворение «Работа» (1917) – это произведение зрелого автора, человека с устоявшимися взглядами. В нем поэт четко формулирует:

Единое счастье – работа…

Здесь поэт не выделяет только физический труд, для него одинаково важна работа «в полях, за станком, за столом…». Каждая строфа представляет собой энергичное обращение к читателю – рабочему, хлеборобу, писателю – с призывом упорно трудиться:

Иль – согнут над белой страницей, -
Что сердце диктует, пиши;
Пусть небо зажжется денницей, -
Всю ночь выводи вереницей
Заветные мысли души!

Заключительные строки стихотворения стали общеизвестными благодаря сосредоточенному в них высокому смыслу:

Работай до жаркого пота,
Работай без лишнего счета,
Все счастье земли – за трудом!

Восхищение человеком как мыслящим существом, способным изменять мир, выражено в стихотворении «Хвала человеку».
Брюсов увлекался идеями научно-технического прогресса, приветствовал активную творческую деятельность человечества, даже мечтал о будущих полетах в космос. Поэт создает собирательный образ Человека-творца, способного изменить к лучшему окружающее пространство:

Молодой моряк вселенной,
Мира древний дровосек,
Неуклонный, неизменный,
Будь прославлен, Человек!

Поэт прослеживает историю человечества с первобытных времен, перечисляет достижения творческой мысли людей, начиная с изобретения топора и заканчивая электричеством и железными дорогами:

Вечно властен, вечно молод,
В странах Сумрака и Льда,
Петь заставил вещий молот,
Залил блеском города.

Царь несытый и упрямый
Четырех подлунных царств,
Не стыдясь, ты роешь ямы,
Множишь тысячи коварств, -
Но, отважный, со стихией
После бьешься с грудью грудь,
Чтоб еще над новой выей
Петлю рабства захлестнуть.

При этом поэт ставит на первое место порыв к преодолению невежества, утверждает, что только в этом направлении человек может развиваться. Все новое и прогрессивное, как правило, создают лучшие представители людского племени, способные сломать отжившие стереотипы. Именно поэтому Брюсов начинает и завершает стихотворение восклицанием:

Будь прославлен, Человек!

Историческая тема ярко проявилась в стихотворении «Грядущие гунны». Брюсов был знатоком мировой истории, поэт предчувствовал начало революций в стране. Царизм полностью исчерпал себя. Никто четко не представлял себе будущее, но жить по-старому Россия уже не могла. В среде интеллигенции бытовало чувство вины перед огромными массами народа, веками пребывавшими в рабстве и унижении. Не случайно автор оправдывает любые действия будущих «гуннов», снимает с них ответственность за трагические последствия деяний:

Вы во всем неповинны, как дети!

Поэт отдает себе отчет в том, что «гуннам» культура не нужна, а потому он внутренне согласен на любые жертвы:

А мы, мудрецы и поэты,
Хранители тайны и веры,
Унесем зажженные светы
В катакомбы, в пустыни, в пещеры.

В 1904 году Брюсов и его единомышленники вряд ли могли представить себе реальный масштаб кровопролития в случае революции и гражданской войны, но историческую закономерность смены эпох поэт предчувствовал и отражал правильно. Стихотворение в наше время звучит предостережением перед опасностью для современной культуры стать жертвой новых «гуннов» перед нарастанием бездуховности.
Тематически примыкает к предыдущему стихотворение «Близким». Став свидетелем революции 1905 года, Брюсов уже в первой строке твердо заявляет:

Нет, я не ваш! Мне чужды цели ваши,
Мне странен ваш неокрыленный крик…

Но на время восстания поэт выражает согласие присоединиться к народным массам, которым нужен яркий предводитель. Именно о роли идейного вожака масс следующие строки брюсовского стихотворения:

Где вы – гроза, губящая стихия,
Я – голос ваш, я вашим хмелем пьян,
Зову крушить устои вековые,
Творить простор для будущих семян.
Где вы – как Рок, не знающий пощады,
Я – ваш трубач, ваш знаменосец я,
Зову на приступ, с боя брать преграды,
К святой земле, к свободе бытия!

Заключительная строка стихотворения предельно ясно показывает цель – разрушительную, а не созидательную – поэта:

Ломать – я буду с вами! строить – нет!

Брюсов до конца жизни оставался в России, в 1920 году основал Институт литературы и искусства, спас большое количество памятников культуры от разрушения и варварского разграбления, внес огромный вклад в развитие русской поэзии. За удивительную работоспособность М. Цветаева называла его «героем труда».

В. Я. Брюсову по праву принадлежит одно из ведущих мест в истории русского символизма. Он - вдохновитель и инициатор первого коллективного выступления "новых" поэтов (сборники "Русские символисты", 1894 - 1895), один из руководителей издательства "Скорпион" и журнала "Весы", объединявших в 1890-е годы основные силы символизма, теоретик "нового" направления и активный участник всех внутрисимволистских полемик и дискуссий. Длинный черный наглухо застегнутый сюртук, крахмальный воротничок, по-наполеоновски скрещенные на груди руки - такими скупыми штрихами Брюсов создавал свой образ "кормщика", "полководца и завоевателя русского символизма", "законодателя вкусов", "пророка" и "мага".

Из автобиографии поэта:

Родился я 1-го декабря (ст. ст.) 1873 г. в Москве. Дед по отцу был крепостным крестьянином Костромской губернии. Отец родился (в 1848 г.) тоже крепостным. Позднее дед получил "волю" и занялся торговлей, был купцом и довольно успешно. Отец этих способностей не унаследовал, принужден был по смерти деда торговлю бросить и перейти в сословие мещан. Дед по матери, А. Я. Бакулин, был лебедянский мещанин; будучи самоучкой, он увлекся литературой, писал и отчасти печатал стихи (особенно басни) и рассказы.

В 60-х годах мой отец, раньше учившийся только грамоте у дьячка, поддался общему движению и деятельно занялся самообразованием; одно время был вольнослушателем Петровской Академии. В те же годы отец сблизился с кружками тогдашних революционеров, идеям которых оставался верен до конца жизни. Между прочим, в 70-х годах отец был близок с Н. А. Морозовым, будущим шлиссельбуржцем, образ которого я помню из дней моего раннего детства. Над столом отца постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева. Я был воспитан, так сказать, "с пеленок" в принципах материализма и атеизма.

Учился я сначала в частных гимназиях Москвы (ибо то были годы, при жизни деда, наибольшего благосостояния нашей семьи), потом в Московском Университете, курс которого по Историческому Отделению Историко-Филологического Факультета окончил в 1899 г. Из профессоров с благодарностью вспоминаю Ф. Е. Корша, с которым остался знаком и позже. Больше знаний, однако, чем в школе, я почерпнул из самостоятельного чтения. Выучившись читать еще 3-х лет от роду, я с тех пор непрерывно поглощал книги. Еще до поступления гимназию я прочитал огромное количество как чисто литературных, так и научных; особенно интересовался естественными науками и астрономией. В гимназии всего более увлекался математическими науками, - пристрастие, сохранившееся у меня и поныне. В университете много занимался историей философии.

Писать я начал тоже очень рано, еще ребенком, сочиняя (еще печатными буквами) стихи, рассказы и научные, статьи. Впервые напечатаны мои строки (какая-то статейка по вопросам спорта) еще в 80-х годах; стихи - в начале 90-х годов. Более регулярно стал я печатать свои произведения после 1894 г., когда появилось первое маленькое собрание моих стихов. После того ежегодно я выпускал не менее, как по книге, иногда по две, по три в год, так что к настоящему временя всех книг, появившихся с моим именем, насчитывается (считая переиздания) около 80 или даже более (некоторые не попали в печатные списки, и я их не припомню). Среди этих книг - сборники стихов, сборники рассказов, драмы, романы, научные исследования, собрания статей и длинный ряд переводов в стихах и прозе.

Написано мною гораздо больше, нежели собрано в книгах. С конца 90-х годов стал я сотрудничать в разных журналах и газетах. За 25 лет я состоял сотрудником большинства выходивших за этот период повременных изданий, в том числе сборников и альманахов. В этих изданиях напечатано мною бесчисленное число статеек, заметок, рецензий (за моей подписью, под псевдонимами и вовсе без подписи), собирать которые в книги я считал совершенно излишним. Там же есть немалое количество стихов, рассказов и драматических сцен, также не включенных в отдельные издания. Пожалуй, еще большее количество написанного мною остается в рукописях. Там есть и законченные крупные произведения (поэмы, романы, драмы), доделать которые я как-то не удосужился, и разные научные исследования, которые долгими годами ждут своего довершения и стихи, по разным причинам не напечатанные, и, конечно, всевозможные начала и наброски, в стихах и в прозе.

Неоднократно я принимал участие в редактировании разных журналов или как единоличный редактор, или как редактор отдела. Особенно близко я участвовал в редакции "Нового Пути", "Весов", "Русской Мысли". Мои драмы и мои переводы драматических произведений много раз ставились на сценах, в Москве, в Ленинграде, в провинции. В 900-х и 910-х годах я состоял членом большинства московских литературных организаций. В некоторых из них занимал выборные должности председателя; особенно близко я стоял к Московскому Литературно-Художественному Кружку и к Обществу Свободной Эстетики. Много раз я выступал как лектор с публичными лекциями. Виделся я с большинством выдающихся людей моего времени и с особой любовью вспоминаю дружбу, которой меня удостаивал Э. Верхарн.

Произведения мои вызывали интерес, за границей. Очень многие переведены на большинство европейских языков и на некоторые вне-европейские. В отдельных изданиях мои сочинения имеются, сколько я знаю, на языках немецком (много), французском, английском, итальянском, латышском, армянском, польском и др.; в журналах - на языках шведском, голландском, ряде славянских, новогреческом, японском и др. Оба мои романа, два сборника рассказов и одна драма имеются по-немецки как отдельные издания.

Несколько раз я совершил поездки по западной Европе и по России. Бывал неоднократно во Франции, в Бельгии, в Италии, в Германии, в Швеции, в Голландии, в Испании; был на Волге, в Крыму и на Кавказе, где доезжал до Эчмиадзина. В годы империалистической войны я был на фронте корреспондентом от газеты "Русские Ведомости"; одному из первых мне удалось, с товарищем, проехать в освобожденный Пшемысль. После занятия немцами Варшавы я вернулся в Москву, глубоко разочарованный войной, что тогда же и выразил в стихотворении, напечатанном в "Новой Жизни" М. Горького.

После Октябрьской революции 1917 года Брюсов активно участвовал в литературной и издательской жизни Москвы, работал в различных советских учреждениях. Поэт по-прежнему был верен своему стремлению быть первым в любом начатом деле. С 1917 по 1919 он возглавлял Комитет по регистрации печати (с января 1918 года - Московское отделение Российской книжной палаты); с 1918 по 1919 заведовал Московским библиотечным отделом при Наркомпросе; с 1919 по 1921 был председателем Президиума Всероссийского союза поэтов. В 1919 г. Брюсов стал членом РКП(б). Работал в Государственном издательстве, заведовал литературным подотделом Отдела художественного образования при Наркомпросе, был членом Государственного учёного совета, профессором МГУ (с 1921); с конца 1922 заведующий Отделом художественного образования Главпрофобра; в 1921 организовал Высший литературно-художественный институт (ВЛХИ) и до конца жизни оставался его ректором и профессором. Брюсов являлся и членом Моссовета. Принимал активное участие в подготовке первого издания Большой Советской Энциклопедии (являлся редактором отдела литературы, искусства и языкознания; первый том вышел уже после смерти Брюсова).

В 1923 г., в связи с пятидесятилетним юбилеем, Брюсов получил грамоту от Советского правительства, в которой отмечались многочисленные заслуги поэта «перед всей страной» и выражалась «благодарность рабоче-крестьянского правительства».

После революции Брюсов продолжал и активную творческую деятельность. В Октябре поэт увидел знамя нового, преображённого мира, способного уничтожить буржуазно-капиталистическую культуру, рабом которой поэт считал себя ранее. Он находит возможным «возродить жизнь», получив свободу. Некоторые постреволюционные стихи являются восторженными гимнами «ослепительному Октябрю»; в отдельных своих стихах он славит революцию в один голос с марксистскими поэтами (см., например, стихотворения сборника «В такие дни», 1923 - в частности, «Работа», «Отклики», «Братьям-интеллигентам», «Только русский»). Несмотря на все свои стремления стать частью наступившей эпохи, поэтом Новой жизни Брюсов стать так и не смог. Старые «напевы» брали верх. Поэт не сумел побороть себя, в корне изменить свои тематику, стилистику, сложившиеся в годы расцвета капиталистического мира. Прошлое - груз «книг, статуй, гор, огромных городов и цифр, и формул - груз, вселенной равный» не отпускает поэта, подавляет в нём волю. И в сборниках «Дали» (1922), «Mea» («Спеши!», 1924, издан посмертно; особенно характерно стихотворение «Дом видений»; отличительной чертой последних сборников является наличие в них «научной поэзии» - «Мир электрона», 1922, «Мир N-измерений», 1924, и др.) проявляются ноты разочарования своей прошлой и настоящей жизнью, даже самой революцией.

Вершиной своего поэтического творчества "мэтр" символизма считал "Етефауос;". ""Венок" завершил мою поэзию, надел на нее воистину "венок"", - писал он. Каждое стихотворение в сборнике, по мнению Вяч. Иванова, - "новое открытие в царстве поэтических форм". Преднамеренно взвешивая все составные элементы, продумывая соразмерность частей и стройность "руководящего плана", добиваясь все более и более совершенной законченности, Брюсов-поэт стремится "алгеброй гармонию поверить". Умение "ковать стихи" и "ковать идеи" придают его лирике пластичность и аполлоническую четкость, он, по словам Белого, "высекает свои стихи на мраморе и бронзе".

Брюсов Валерий Яковлевич (1873 - 1924) - русский и советский поэт, прозаик, редактор, переводчик. Один из первых русских литераторов, обратившийся к художественному направлению символизм.

Жизненный путь и творчество

Валерий Брюсов появился на свет в московской семье купца Якова Брюсова 1 (13) декабря 1873 года. Родители ограничивали доступ мальчика к религиозной литературе и пропагандировали теории Дарвина и атеизм. Не смотря на это, он получил великолепное образование в частных гимназиях.

«Юность гения» (1890-е - 1899).

В 1893-99 гг. Брюсов являлся студентом историко-филологического факультета Московского университета. К этому времени относится увлечение сочинениями французских символистов, решение развивать символизм в русской литературе. В 1894-95 гг. Брюсов, скрываясь под именем Валерия Маслова, издает 3 сборника под названием «Русские символисты», в которых публикует переводы, собственные стихи и стихи других авторов.

В 1895 году выпускает сборник стихов «Chefs d"oeuvre» («Шедевры»). Для молодого Брюсова свойственна самовлюбленность и чувство превосходства над обыденностью. В это время он писал в дневнике: «Моя юность - юность гения» . Для первого сборника и раннего творчества свойственны темы борьбы с устаревшим миром, желание уйти от будней и создать новый мир, подобный тому, что Брюсов находил в сочинениях символистов.

Молодой поэт активно экспериментирует с формой и рифмой стиха. Например, скандальный моностих «О закрой эти бледные ноги» (1895), в котором литературная общественность видела как издевку над поэзией, так эротический подтекст или библейские мотивы.

После университета работает в журнале «Русский архив», сближается с Бальмонтом. С 1899 года Брюсов возглавляет издательство «Скорпион».

Дореволюционный период (1900-1917)

Брюсов отмечен в истории русской литературы как активный издатель и редактор. После «Скорпиона» он участвует в издании альманаха «Весы», одного из ведущих журналов русского символизма.

Каждый три года выпускает сборник стихов: «Третья стража» (1900), высоко отмеченная в творческой среде; «Граду и миру» (1903), «Венок» (1906), в которых обращается к образу города и гражданской лирике. Следующие сборники отмечены камерностью, задушевностью, простотой выражения мыслей и чувств: «Все напевы» (1909), «Зеркало теней» (1912).

В Первую мировую войну поэт уходит на фронт как корреспондент, создает патриотические стихи. Этот духовный подъем вскоре сменяется другими настроениями, полными предчувствия скорой гибели современного строя. В период Первой русской революции 1905-1907 гг. Брюсов создает драму «Земля» (1904) о гибели человечества, новеллу «Последние мученики» (1906) о конце жизни русских интеллигентов.

Революция 1917 года и установление новой власти были приняты Брюсовым с воодушевлением. Это отмечено в поэтической (пять новых сборников стихов), переводческой, просветительской и преподавательской деятельности. В Московском университете поэт читал лекции по литературе и истории. Принимал участие в становлении различных советских литературных и поэтических объединений.

В 1919-1921 гг. возглавлял Всероссийский союз поэтов. Создал Литературно-художественный институт (1921), возглавлял его как ректор, получил ученое звание профессора.

Поздние стихи Брюсова отмечены воспеванием нового советского строя, интересом к науке как источнику вдохновения, поискам новых звучаний и стихотворных форм.

В Москве 1 декабря 1873г. в доме Херодиновых по Милютинскому переулку у Матрёны Александровны и Якова Кузьмича Брюсовых родился мальчик. Был он некрасив, с большой головой "толкачом", но матери первенец оказался "очень хорошеньким", и нарекли его редким и нарядным именем - Валерий.

Семья Брюсовых была купеческой. Дед Валерия Яковлевича по отцу, Кузьма Андреевич, крепостной крестьянин, в 50-х годах 19 века откупился от барина и, получив "вольную", занялся торговлей. Торговал он пробкой. К концу жизни разбогател, оставив в наследство сыну каменный дом в Москве, лавку и капитал.

Отец Брюсова с детства был приставлен к делу. У приходского дьячка научился азам грамоты: мог писать и считать, однако торговля мало привлекала Якова Кузьмича. Он сближается с молодёжью, стремящейся к самообразованию. Бросив лавку, отец Брюсова садится за книги. Читает Дарвина, Бокля, Маркса, отечественную литературу и посещает лекции в Петровской сельскохозяйственной академии. В книге "Из моей жизни" Валерий Брюсов говорит об отце: "В 70-х годах отец мой был близок с Н.А. Морозовым, будущим шлисельбуржцем, образ которого я помню из дней моего раннего детства. Над столом отца постоянно висели портреты Чернышевского и Писарева". После смерти Кузьмы Андреевича отец Брюсова выписался из купеческого звания и жил на проценты с наследия.

По семейству Брюсовых можно составить представление о социальной дифференциации общества:

крепостной, как тогда говорили, "выбивается в люди" и становится купцом;

внук торговца пробками получит образование и будет по сути интеллегентом-разночинцем.

По воспоминаниям родных, Валерий, или, как его называли домашние, Валя, рос живым, любознательным мальчиком. Родители всячески потакали ему, и был он порядком избалован. Читать научился рано - четырёх лет, по газетам. Для воспитания в дом приглашали учителей и гувернанток. Родители были сторонниками рационального воспитания: его оберегали от сказок. Вместо игрушек покупали модели паровых машин, приборы для физических и электрических опытов. Он ещё не научился умножению, а уже слышал имя Дарвина. "Нечего и говорить, - пишет Брюсов в "Автобиографии", - что о религии в нашем доме и помину не было: как вера в домовых и русалок".

С юных лет Брюсов слушал разговоры об "умных вещах", читал книги научного содержания. Особенно полюбились ему очерки биографий великих людей: Кеплера, Фультона, Ливингстона. Мальчик "воображал себя то изобретателем воздушного корабля, то астрономом, открывшим новую плнету, то мореплавателем, достигшим Северного полюса". В то время как его сверстники играли в солдатики, в мяч или в бабки, он часами просиживает над Бремом и зоологическим атласом.

С одиннадцати лет Брюсова отдали учиться в частную гимназию Ф.И.Креймана, причём сразу во второй класс. Его худенькая сутулая фигурка в форменной блузе поначалу совсем затерялась в толпе гимназистов. Новичок Брюсов поступил в класс, где за предыдущий год сложились уже товарищеские отношения и он, как белая ворона, попал под град насмешек и издевательств. С трудом привыкал Брюсов к общению с одноклассниками и постоянному расписанию занятий. С течением времени до гимназистов всё же дошло, что он много знает, а главное, умеет хорошо пересказывать целые книги. У него появились товарищи.

Брюсова пленила музыка верленовского стиха, прорыв поэта в новые эмоциональные сферы, до которых не дошли романтики.

В 1894-1895 годах вышли в свет тремя выпусками "Русские символисты". Составителем, издателем, а также в большей степени и автором их являлся В.Брюсов. Ему двадцать лет. Он студент московского ун-та: высокий, чуть сутулящийся от ежедневной работы за столом. Он порывист и угловат в движениях. У него жёсткие чёрные волосы над высоким лбом, небольшая бородка на монгольских скулах и усы.

В "Русских символистах" Брюсов предполагал дать читателям все возможные образцы символической поэзии. Это был поиск новых стиховых форм и вместе с тем "расширение художественной впечатлительности".

Нападки критики и неприятие читателей мало смутило Брюсова: он понимал, что на первых порах это неизбежно. Его уверенность в себе и в правильности избранного пути осталась непоколебимой.

Повсюду: в аудиториях университета, в студенческих кружках, если речь заходила о символизме, Брюсов горячо отстаивал его принципы.

Весной 1899 года Брюсов сдаёт выпускные экзамены в ун-те. Теперь ничто не мешает заниматься ему любимым делом, делом жизни. С удовольствием он расстаётся со студенческой формой, которая давно его уже стесняла.

Осенью 1900 года в издательстве "Скорпион" выходит книга В. Брюсова - "Третья стража". "Третья стража" начинается с исповеди поэта: он услышал некий голос и вернулся из пустыни к людям. В миру он нашел себе жену и, кажется, обрел счастье. Готовность пожертвовать всем обретённым во имя новой мечты. "Третья стража" - книга двух планов. В цикле "Любимцы веков" поэт освещает прошлое человечества через лики разных героев.

Брюсов с юности мечтал о XX веке. Ему казалось, что в самой смене столетий раскроется какая-то пружина действенной жизни. Произойдет своего рода озарение, и все увидят выход из создавшегося в современном обществе тупика. А тупик и бесперспективность сложившихся взаимоотношений между различными слоями общества сознавали многие. Классовые противоречия становились всё ожесточённее. Все же XX век наступил относительно спокойно. Внешне жизнь текла по-старому. "Третья стража" ввела поэта в официально признанную литературу. Однако Брюсов как поэт, изжив себя прежнего в "Третьей страже", готов опять искать иные пути тв-ва.

Непременный участник издательства "Скорпион", секретарь журнала "Русский архив", корреспондент лондонского журнала "Athenaeum", для которого он пишет ежегодные обзоры о русской литературе, Брюсов деятелен и уверен в себе. В сознании поэта заметный сдвиг: он готов "взяться за молот". Вместе с тем было бы ошибочно видеть в Брюсове сознательного революционера. Он отчуждён от конкретных действий часто созерцательной позицией. Наверно и его понимание революции, как только разрушительной анархии. Но, отвергая современный ему строй, он готов сделать шаг в сторону тех, кто возведёт баррикады.

Брюсову нравится работа в "Русском архиве" П. И. Бартенева. Он с благодарностью принимает от "патриарха русской журналистики" навыки архивных розысков. Страсть к редким книгам, интерес к письмам давно умерших людей как свидетельству своего времени отвечали его духовным запросам. Единственным человеком, кто мог бы стать ему подлинным другом,

Брюсов считал Ивана Коневского (И.И.Ореуса). В кружке первых русских символистов ему прочили великое будущее. Брюсов познакомился с Коневским в Петербурге, на вечере у Ф. Сологуба. И стихи, и личность Коневского произвели на Валерия Яковлевича огромное впечатление. Коневский - болезненно застенчивый и вместе с тем уверенный в каждом своём слове, он хорошо знал французскую поэзию конца века и жил лишь своими напряжёнными духовными исканиями.

Летом 1901 года Коневский отдыхал на Рижском взморье. Выезжая из гостиницы, он забыл взять свой паспорт, о чём спохватился уже в поезде. Коневский сошёл на первой остановке, чтобы пересесть на встречный поезд. Стоял жаркий день, близ станции текла река, и он решил искупаться. Он не мог знать, что у местных жителей Аа пользуется дурной репутацией из-за сильных подводных течений. Втянутый в водоворот, поэт утонул. Ему было чуть менее двадцатичетырёх лет. Весть о внезапной смерти И. Коневского Брюсов воспринял как личное несчастье: злой рок лишил его вероятного друга, а для новой литературы погиб незаурядный талант. С начала века русское новое искусство во всех проявлениях (литература, живопись, театр, музыка) все более упрочивается. Петербуржцы и москвичи пытаются выступать единым фронтом, предоставляя друг другу страницы своих изданий. С увлечением Брюсов составляет альманахи "Северные цветы", каждый номер которые можно рассматривать как антологию новой поэзии. Поднимается вторая волна символизма, давшая имена Андрея Белого, Александра Блока, Вячеслава Иванова.

Летом 1902 года Брюсов записывает в "Дневнике": "... был у меня Бугаев, читал свои стихи, говорил о химии. Это едва ли не интереснейший человек в России. Зрелость и дряхлость ума при странной молодости. Вот очередной на место Коневского".

Жизненные пути Бориса Бугаева (Андрея Белого) И Валерия Брюсова пересекались ещё ранее. Бугаев также воспитанник гимназии Л.И. Поливанова. Скандальная слава поэта-декадента привлекла к Брюсову внимание всех. Вслед за Брюсовым Бугаев в последних классах превозносит символизм. Борис Бугаев не предполагал по началу стать человеком. Сын профессора математики, он по семейной традиции готовился к научной деятельности и штудировал естественные науки. Но франтоватый студент в зелёном сюртуке с белым кантом, посетитель выставок и концертов, он пытливо следит за литературой, ценит Владимира Соловьёва и Брюсова. Наблюдая в лаборатории, как кристаллизируется вещество в колбе, подкручивая фитилёк в горелке, он думает о космогонии, о "дремучем лесе символов", и о том, что ритм и мелодия способны преобразить жизнь.

Бугаев пишет стихи и «симфонии», подчёркивает самим определением нового жанра приоритет музыки в современном искусстве. Когда «Драматическая симфония» была прочитана у Соловьёвых, присутствующие дружно решили, что родился новый писатель. Чтобы не огорчать профессора Бугаева символистическим дебютом сына, М.С. Соловьёв придумывает автору псевдоним - Андрей Белый.

Брюсов с интересом следил за быстрым развитием художнического дара А. Белого. Давнему знакомому он писал: «У меня душа успокаивается, когда я думаю, что он существует».

«Воспитателем вкуса» и «учителем стиховедения» был Брюсов для начинающего писателя А. Белого, с которым у него сложатся отношения в начале приязни и любви, далее - ревностной ненависти чуть не приведшей к дуэли, а в последствии - взаимопонимания.

По возвращении на родину, из путешествия по Италии, Брюсов, обогащённый новыми впечатлениями и новыми раздумьями, пишет теоретический трактат "Ключи тайн" о сущности искусства. Работа эта не выходила за эстетические рамки. Автор рассматривал проблему в отрыве от вопросов общественной жизни и выражал умеренное символистское понимание:

искусство не исчерпывается «полезностью»;

искусство не может быть только «чистым»;

наука не объясняет искусство.

В форме лекции Брюсов прочёл «Ключи тайн» в аудитории исторического музея. Литературные круги расценили её как доказательство свободы современного искусства. А через месяц лекция была повторена автором для русского кружка в Париже. Главное, что дал Париж Брюсову, - это встречу с Вячеславом Ивановым. Он представиться после его лекции о религии Диониса. Незадолго до этого знакомства вышла первая книжка Иванова - «Кормчие звёзды». Брюсов откликнулся на её выход рецензией, где признавал, что «Вячеслав Иванов - настоящий художник понимающий современные задачи стиха, работающий над ними». Брюсова и Иванова объединяло многое. Прежде всего, глубокий интерес к прошлому человечества, к истории. Обоими владел пафос высокого творческого держания, оба были превосходно вооружены филологической культурой.

В 1903г. Брюсов выпускает в свет книгу стихов «Urbi et orbi» («Граду и миру»). Книга эта относится, вне сомнений, к вершинам брюсовского творчества. В неё вошли стихи, написанные за последние три года. По широте мыслей, по каналу страстей, по разнообразию стиховых размеров, составивших, тем не менее, строго «архитектурное единство», книга выдвинула В. Брюсова в ряд крупнейших поэтов своего времени.

Считая язык поэзии «наиболее совершенной формой речи», Брюсов демонстрирует мастерство в самых различных пластах человеческого бытия. Огромная эрудиция и мощная фантазия расширяет возможности творчески жить в образах мифологии, в утопических прозрениях, в обнажённости того «я», что соприкасается с реалиями действительности.

Цикл «Вступления» свидетельствует об изменившемся отношении поэта к современности. Оглядываясь на прошлые свои искания и перепутья («Искатель», «Нить Ариады», «Блудный сын»), Брюсов твёрдо верит отныне, что только созидательный труд и правда земли - истинные опры жизни («У земли», «В ответ»).

Благодаря Брюсову в издательстве «Скорпион» одна за другой выходят книги, которые могут быть названы вершинами русского символизма. Взыскательный вкус Брюсова, умение привлечь талантливого автора, заинтересовать, отобрать лучшее, чем он богат, нельзя не учитывать. Валерий Яковлевич знал, как надо говорить с тем или иным поэтом, что ему обещать. С начала века символизм не только врастёт в русскую литературу, но в области поэзии с маркой «Скорпиона» на книгах стихов становится наиболее значительным явлением.

Брюсов внимательно следил за ходом военных действий во время Русско-японской войны. Выход России к Тихому океану виделся поэту как исторический шаг, достойный Петра. Война стала пробой русских сил капитализма на мировой арене. Брюсов писал:

Качнулись роковые чаши,

При свете молний взнесены:

Там жребии врага и наши,

Знамёна тяжкие войны.

Молчи и никни ум надменный!

Се - высшей истины пора!

Общественная позиция Брюсова в годы первой революции по многим вопросам оставалась проблематичной. Художник определённой эпохи, он творчеством и жизнью - всеми корнями связан с ней. Даже когда сердце его откликается на стихию восстания, всё равно порвать разом со всем тем, что дорого - ненавистно, Брюсов пока не в силах.

Противоречия и заблуждения не были преодолены Брюсовым, но стремление поэта к объективизму способствовало созданию стихов - памятников первой русской революции. Момент гражданского прозрения запечатлён им в стихотворении «К счастливым». Оно обращено к людям будущего. О себе и о сегодняшних поколениях, поэт пишет скорбно:

И ляжем мы в веках, как перегной,

Мы все, кто ищет, верит, страстно дышит,

И этот гимн, в былом пропетый мной,

Я знаю, мир грядущий не услышит.

Но и чувствуя обречённость, поэт провозглашает: «Дышать грядущим гордая услада».

Пятая книга стихов В. Брюсова «Stethanos» («Венок») вышла в свет, когда в Москве вспыхнуло декабрьское восстание. Книга «Венок» имеет посвящение: «Вячеславу Иванову, поэту, мыслителю, другу». В стихотворном обращении Брюсов воздаёт хвалу Иванову за то, что он привлёк внимание к поэзии древних греков.

Поэтическая хроника Брюсова о событиях 1904-1905 годов позволяет судить о смене гражданских настроений поэта: от казённо-патриотического воззвания «К согражданам» до отрезвляющего открытия возможностей других перспектив в развитии событий («Юлий Цезарь», «Уличный митинг», «Лик Медузы»). Политический поворот совершён Брюсовым в стихотворении «Грядущие гунны»:

Где вы, грядущие гунны,

Что тучей нависли над миром!

Слышу ваш топот чугунный

По ещё не открытым памирам.

Гуннами, то есть варварами и разрушителями старой культуры, представлял себе поэт революционеров. Заключает книгу «Венок» настоящий шедевр урбанистической поэзии - «Конь бед». Вопреки ожиданному «Венок» быстро раскупался и приобретал прочную популярность в читательских кругах.

Давно уже Брюсов вынашивал замысел романа из жизни Германии времен реформации. Переломная эпоха борения свободной гуманистической мысли с феодально-католической и бюргерской властью по многим причинам привлекала поэта. За основу любовного треугольника (Рупехт - Рената - граф Генрих) в романе «Огненный ангел» были положены личные отношения Брюсова, Нины Петровской и Белого.

Нина Ивановна Петровская в ту пору была женой владельца издательства «Граф» С.Л. Сополова (псевдоним Кречетов). Она писала рассказы, рецензии, фельетоны. Её жизнь сложилась трагически. Она не обрела счатья в браке, мучалась своей ненужностью, искала смысл существования по различным декадентским рецептам.

Белый тяготел к жизнетворческому подвигу, к «теургии». В любом событии готов он был видеть «знамение» и начало «мистерии». (Таким всемирным актом Белый считал свадьбу Блока и Любови Дмитриевны Менделеевой). Брюсов знал об отношениях Белого и Петровской и позволял себе шутки по адресу «графини» и «ангелоподобного Андрея». Назревал конфликт между Брюсовым и Белым.

Брюсов вызывает Белого на дуэль. Белому ясно: причин для дуэли нет, повод искусственный, и он пишет объяснительное письмо. В итоге дуэли не состоялось.

На склоне дней своих Брюсов писал: «Виделся я с большинством выдающихся людей моего времени и с особой любовью вспоминаю дружбу, которой меня удостаивал Э. Верхарн».

Франкоязычный бельгийский поэт Эмиль Верхарн (1855-1916) отразил в творчестве глубокие социально-экономические изменения, происходившие на рубеже 19 и 20 веков во всей Европе. Он начинал как автор книги «Фламандские картины»(1883), стихи которые наследовали жизнерадостность красок голландских мастеров 17 столетия.

Брюсов следил за эволюцией творчества бельгийского поэта. Путь проделанный Верхарном в поэзии, для Брюсова был показательным. Пережив внутренне символизм, он искал выход из создавшегося тупика, и бельгийский поэт дал ему достойный пример. Книга «Эмиль Верхарн: стихи о современности. В переводе В. Брюсова» вышла в издательстве «Скорпион» летом того же года. Уже сам выбор названия для книги говорит о цели, которую ставил переводчик. Прямым отражением недавних событий казались русскому читателю произведения бельгийского поэта. Несомненно, Брюсов выполнил обещание, данное Верхарну, и донёс до русского читателя не только тематическую направленность его творчества, но художественные особенности: свободный стих и ораторский жест.

Показательна рецензия Брюсова на книгу Н. Вашкевича «О слиянии искусства». Брюсов разоблачает вульгаризаторскую сущность названной работы, дурно и безграмотно повторяющей «мечту Вячеслава Иванова».

Взгляды Брюсова как теоретика искусства нашли наглядное отражение и в его отношении к театру. Исходя из положения, что театр всегда был искусственной формой действия, Брюсов не видел ни какого проку в приближении его к жизненному правдоподобию. Посетители театра все равно знают, куда они пришли, здраво рассуждал Брюсов, и никакие внешние эффекты не обманут их. Нападки Брюсова на художественный театр имели далеко идущую цель: на смену театру реалистическому, утверждал он, должен прийти театр символический. Брюсов брал тогда теорию символистской драмы бельгийского поэта Мориса Матерлинка, который был также весьма плодовитым драматургом. Матерлинк творчеством своим доказывал, что разум и душа несовместимы. 26 марта 1907 года в Историческом музее Брюсов читает лекцию «Театр будущего». В произведениях символических, подчёркивал докладчик, можно наблюдать два главных элемента: отвлечённую идею и художественное создание. Изменилось соответственно и отношение Брюсова к роли актёра в спектакле. Актёр должен подчиняться авторскому тексту, актёр - материал спектакля. В сущности, Брюсов отвергал в этой лекции приёмы марионеточной постановки в спектакле, воскрешая античные традиции театра, сформированные Аристотелем.

Задолго до мировой войны (1915г.), параллельно работая над книгой «Зеркало теней», Брюсов задумал сборник стихотворений, смысловым стержнем которого был бы «неукратисый, непобедимый призыв к жизни». Сборник был близок к завершению, когда поэт прервал литературные дела и отправился на фронт корреспондентом. Теперь, включив в рукопись военные стихи и некоторые из числа новых, Брюсов составил книгу, дав ей название «Семь цветов радуги», куда вошли стихи 1912-1915 годов.

Книга поступила в продажу в мае 1916 года. Поэзия Брюсова, какой она является на страницах книги «Семь цветов радуги», претерпела значительные изменения по сравнению с прежними сборниками поэта. Она как бы спустилась с заоблачных высей героики, стала более уравновешенной и обрела земные черты и подробности. В новой книге много стихотворных миниатюр о простом и житейском: «На санках», «На лыжах», «Простенькая песня», «Девочка с куклой», «Девочка с цветами», «Квартет», «Две головки», «Женский портрет». Мир новой книги Брюсова материален. Он вписан в природу. Это стихи о море, «Весенние», «Цветки убогие», «Крот», «Туман осенний», «Сухие листья», «Дождь и солнце». Интересно стихотворение «Певцу слова», где образ Ярославны Брюсов рассматривает как источник всех «ликов» последующих русских героинь. В числе урбанистических стихов этой книги выделяются стихи о северной столице и её основателе:

Остановив в болотной топи

Коня неистового скок,

Он повернул лицом к Европе

Русь, что смотрела на Восток.

К наиболее значительным созданиям Брюсова в книге «Семь цветов радуги», без сомнения, следует отнести стихи, чья тематика связана с наукой: «Сын земли», «Детские упования».

Для Брюсова футуризм прежде всего связан с именем Игоря Северянина, который ввёл в оборот этот термин. Первую книгу Северянина «Громокипящий кубок» (1913) Брюсов считал событием в литературе. Однако выход в свет дальнейших книг И. Северянина поколебал мнение Брюсова о поэте. Брюсов не уничтожал собрата по перу: в статье «Игорь Северянин» он спокойно размышлял над явлением поэзии носящим его имя. Значителен и тот факт, что Брюсов выделял Северянина из футуристов, полагая, что он прошёл стадию школы.

В своих переводах Брюсов сохранил индивидуальные особенности каждого автора: их раздумья, оттенки чувств, звучание стиха. В таких программных для Ованеса Туманяна стихах, как «Армянское горе» и «Лампада просветителя». Брюсов передал глубокую скорбь поэта и надежду на лучшее будущее народа. Аветик Исаакян представлен в переводах Брюсова как тонкий лирик, создавший прекрасные образы восточного миросозерцания.

Вскоре Брюсов получает приглашение от Бакинского совета общества любителей армянской словесности посетить ряд городов Закавказья с чтением лекций. Поэт принимает приглашение: он хочет увидеть воочию Армению и желает ознакомить армянскую общественность с плодами своего труда.

Поездка дала Брюсову много впечатлений. Встречали его восторженно. Брюсов заводит знакомства со многими известными деятелями армянской культуры и в первую очередь с Ованесом Туманяном.

Стихи Брюсова об Армении могут быть условно разделены на две категории. Первая: стихи историко-публицистические; они полны надежды на окончательную победу армянского народа в борьбе со своими невзгодами. Вторая: стихи-предчуствие встречи со страной и красочное описание мест, где удалось побывать поэту.

В августе 1916 года сборник «Поэзия Армении» поступил в продажу. Отзывы на него были единодушны.

Из - за условий военного времени, Брюсов не может опубликовать новую книгу «Девятая камена», стихи 1915 - 1917 годов. Было ликвидировано издательство «Сирин» и тем самым прервано издание полного собрания сочинений В.Я. Брюсова. Из собрания сочинений вышло только восемь разрозненных томов.

В рабочем кабинете поэта растёт количество папок с готовыми материалами, которые пока печатать негде. Только Максим Горький через несколько месяцев будет давать из номера в номер в своей «летописи» исследования «Учители учителей». В лекциях о литературе Брюсов почётное место отводил Пушкину.

Предшественники - Ломоносов, Батюшков, Жуковский рассматривались в непосредственном воздействии на Пушкина и в его отношении к их творчеству. Брюсов говорил о Пушкине так как, будто он знл поэта лично и присутствовал при написании его произведений.

В 1921 году по инициативе Брюсова был создан Высший литературно - художественный институт (ВЛХИ). Это был творческий вуз, живая деятельная школа, помогающая раскрыться, найти себя одарённому от природы человеку.

В декабре 1923 года общественность отмечала пятидесятилетний юбилей Брюсова. От народного комиссариата по просвещению поэта поздравил А.В. Луначарский. От имени правительства П.Г. Смидович зачитал и поднёс поэту почётную грамоту ВЦИК РСФСР. Брюсову было присвоено также звание народного поэта Армении.

По настоянию своей жены Иоанны Матвеевны, летом 1924 Брюсов взял двухмесячный отпуск. Беспрерывный, в течение ряда лет, титанический труд ослабил и без того не слишком крепкий от природы организм поэта. Вместе с восьмилетним племянником Колей Брюсовым для отдыха в Крым. Остановились в Алупке, памятной первыми, совместно проведёнными здесь счастливыми днями юности. На склоне зелёной горы высился знакомый большой дом графа Воронцова, главная достопримечательность этих мест, построенный в стиле английского замка с широкой парадной лестницей, обращённой к морю, по обеим сторонам которой лежали большие мраморные львы. К дому примыкал чудесный парк с водоёмами, хаотическим награждением каменных пород и уединёнными тропинками между экзотическими деревьями и кустарниками. Брюсов чувствует себя здесь лучше, чем в Москве.

В Москву возвращались порознь. Иоанна Матвеевна с Колей уехали сразу, а Брюсов заехал в Коктебель к Волошину. Стояла пора сбора винограда. В доме Максимилиана Александровича собрались гости: писатели, поэты, музыканты, давние друзья хозяина. Отмечали его день рождения. Устроили шутливый карнавал с переодеваниями, с живыми картинами. Брюсов прочёл специально написанное по этому поводу стихотворение «Максимилиану Волошину», наполовину серьёзное, наполовину ироническое.

Ясные солнечные дни пролетали незаметно. Гости Волошина вели себя непринуждённо. Андрей Белый играл с молодёжью в мяч. Устраивали поэтические конкурсы. Однажды отправились в горы. Группу возглавлял Волошин в неизменном до колен хитопе. По временам он оборачивался к идущим следом и обращал внимание на какую ни будь особенность в местности. В горах их застала гроза. Полил сильный дождь. Брюсов накинул на плечи женщине свой пиджак. Вскоре все вымокли до нитки. По возвращении в дом Брюсов почувствовал себя плохо: у него был жар, усилился кашель. Кто-то чудом раздобыл аспирин. Валерий Брюсов с трудом написал письмо в Москву Иоанне Матвеевне.

В Москве, не вполне выздоровев, Брюсов ушёл в повседневные дела и обязанности. В ВЛХИ предстоял первый выпуск студентов, и Брюсов-ректор придавал этому событию большое значение. Он инспектирует работу преподавателей, советуется с ними. В октябре он опять слёг. Врачи поставили диагноз: крупозное и ползучее воспаление лёгких, осложненное плевритом. Когда температуру удавалось сбить, Валерий Яковлевич просил Иоанну Матвеевну, не отходившую от него, читать ему вслух Платона, последние журналы. Лёжа он пытается писать рецензию на книгу Безыменского. Но болезнь прогрессирует, и силы оставляют поэта. Несмотря на боль, сознание долго не покидает его. Он понимает, что происходит, и несколько раз с уст его срывается: «Конец!». Восьмого октября он взял жену за руку и с трудом сказал ей несколько утешительных слов. После мучительной паузы медленно произнёс: «Мои стихи…» - потерял сознание. Иоанна Матвеевна поняла: «сбереги». Ночь прошла тревожно: больной метался и сильно страдал. В десять часов утра Валерий Яковлевич Брюсов умер.

Свыше полувека тому, как Брюсов писал: «Если бы мне иметь сто жизней, они не насытили бы всей жажды познания, которая сжигает меня». Но и сделанного Брюсовым хватило бы на несколько жизней.

Литература

брюсов поэт

• 1. Шаповалов М.А. «Валерий Брюсов» (1992г.)
• 2. Эллис. Журн. «Водолей»: «Русские символисты» (1998г.)
• 3. Ходасевич В. Журн. «Серебряный век. Мемуары». (1990г.)
• 4. Глазков М. «Московский журнал» (1998г.)

Творчество Валерия Брюсова многогранно. Начав с декадентского течения символизма, в конце своей относительно короткой жизни он пришел к иным позициям, больше соответствующим той эпохе, свидетелем которой он был. Символизм украшал русскую поэзию прикосновением к святая святых человеческой души, раскрывая тайны глубоко скрытых чувств и сиюминутных переживаний. В удивительном стихотворении раннего Брюсова «Женщине» (1899) просматриваются все признаки символизма, которые он декларировал в своих литературных программах и манифестах. Женщина для него тайна, подобная непрочитанной книге, запечатанному свитку, в которых скрыты непостижимые слова, думы, безумные чувства. Образ женщины - божества создается с помощью соответствующей символизму лексики: «ведьмовской напиток», «обжигающее пламя», «корона звездная» - пытка, словословие, служение и молитва. Как обычно, в изображении мгновенных ощущений все перепуталось: тайное ведьмовское и тайное божественное. В том и прелесть загадки женщины. А ставшая хрестоматийной фраза «Ты женщина, и этим ты права» - это уже кажется не излюбленным декадентским изыском, а выводом из реального жизненного опыта.

Исследуя глубины своего «я», свойственные символизму, молодой Брюсов обнаруживает в себе слиянность с природой, радостную жизнь города, счастье труда (стихотворение «К самому себе» - 1900). Но, будучи верным законам символизма, он воображает себя извивающейся рекой, веселой дорогой, свободной волной «в бесконечном просторе». А в конце - вполне по-декадентски - страх, что его жизнь - это «сон бытия» и желание даже после смерти «сознавать свое вольное «я». Заметна перекличка с концовкой лермонтовского стихотворения «Выхожу один я на дорогу». На своем творческом пути Брюсов пережил много изменений, тенденция к которым наблюдалась еще на ранних этапах. Будучи рьяным приверженцем декаданса, по прошествии лет он сближается с Горьким , открыто принимает Октябрьскую революцию , проявляет себя как активный строитель новой жизни и даже становится коммунистом, после чего много работает в журналистике, издательском деле и на разных должностях Наркомпроса. Есть что-то общее, соединяющее все этапы творчества Брюсова: убежденность в нетленной ценности человеческой личности, духовных завоеваний, вера в могущество человека, в его способность решить самые сложные задачи, раскрыть все тайны, преодолеть все трудности и сотворить совершенный мир, который был бы достоин человеческого гения.

Брюсов первый из символистов ощутил надвигающийся кризис символизма. Ему тесно в нем, он чувствует себя чуть ли не маской, существующей отдельно от человека. Когда в 1903 г. вышел сборник Брюсова «Urbi et Orbi» («Граду и миру»), А. Блок , рецензируя книгу, приходит к выводу, что сборник превзошел все предыдущие брюсовские сборники, и это является важным и знаменательным литературным фактом, что его декадентство позади, и пути назад уже не существует. Действительно, это книга показала новые грани творчества Брюсова, раскрыла его новый потенциал. Именно здесь в полную силу зазвучала тема радостного труда: «Работа», «Каменщик», «Блудный сын» и др. Революционные катаклизмы не могли не отразиться на творчестве Бюсова. О этом его стихи «Грядущие гунны», «Под гулы и взрывы», «Октябрь 1917 года», «Коммунарам» и несколько сборников: «Последние мечты», «Миг», «Дали» и др. В последние годы своей жизни Брюсов много работает над переводами армянских поэтов, его книга «Поэзия Армении» выходит в 1916 г. До 1923 года он создает «Летопись исторических судеб армянского народа». Кроме поэтического творчества, много времени Брюсов отдает общественно-политической, журналистской и издательской деятельности.